Начало - [38]

— Идиоты! — закряхтел он, превозмогая боль.

Кровь сочилась из ран, многие из костей торчали наружу, будто шипы. Он зажмурился и попытался исправить, но сил не хватало.

— Ты… Принеси из подвала травы… воду… масла. — Жирный подорвался и ломанулся, притащив всё, что он указал.

Он никогда не доверил бы этим идиотам приготовление снадобья. Малейшая оплошность могла отправить на тот свет. Он не мог этого допустить. Столетиями добивался намеченной цели, выживая, омолаживаясь, становясь сильнее. К тому же, смерть от руки девчонки была позорнейшим из исходов. Он смешал нужные компоненты, размешал палочкой и тихо произнёс:

— Восстанови меня, спаси, ткани соедини, кости исцели… Пусть уйдёт боль. Облегчение прибудет с тобой!

На последних словах сделал усилие, не замечая разъедающей, сумасшедшей боли, и выпил снадобье. Мгновенно кости с хрустом вернулись на место, раны стали затягиваться, боль отступила. Он громко выдохнул. Оставшиеся раны, на которые не хватило энергии заклинания, довольно ловко перевязал. Диван был безнадёжно испорчен кровавыми пятнами, рабы получили по шее, в буквальном смысле, ему даже не пришлось делать это собственноручно.

Серж облокотился о мягкую спинку и запрокинул седую голову назад. «А она сильна, раз смогла провернуть такое! Задача усложнилась! Чёрт! Чера, наверняка, знала об этом, старая сука!». Он поджал губы и прищурился. Так происходило всегда, когда злился. Мимика лица обычно выдавала. Он никогда не размахивал руками и не кричал, как многие люди. Был тихим, злопамятным и оттого очень опасным человеком. «Придётся подумать, что делать дальше. Я должен её раздавить, пока она не воссоединилась с домом, тогда ей не будет равных!». Задумчиво почесал щетинистый подбородок.

Воспоминания вновь посетили, отвлекая от создания зловещего плана. Мальчик постарше дерётся с братом, не применяя физической силы. Брат хорош в бою, быстр, силён. Он ненавидит его всё сильнее с каждым прожитым годом, не поспевая, не имея сокрушающей мощи. Озлоблен, пытается доказать, что лучше. Слепая ярость не даёт развиться, найти что-то своё. Он осознает это гораздо позднее, и будет жалеть впустую потраченные годы. Ситуация усугубляется, когда в сердце приходит любовь. Светлые локоны, голубые глаза, тонкая талия, смех, словно музыка. Анна. Она выбирает брата. Все и всегда выбирают его. С детских лет Серж был номером два. Мать замечает происходящее и старается поддержать, но он неприступен, и замкнут, зациклен. Она боялась за него, зная, каким скверным характером наделён. Летним, прохладным вечером они с братом затеяли драку за право обладать ей, не считаясь ни с чьим мнением. Гормоны бурлили в крови. Поединок перешёл в настоящую битву. Брат неслабо поколотил, и он задыхался, лёжа в пыли. И тогда, совершил последний рывок и ударил заклинанием. Неизвестно откуда она появилась, всё произошло слишком быстро. Заклинание ударило в грудь девушку, закрывшую брата собой. Анна упала на землю, тело содрогалось, дыхание стало тяжёлым. Он смотрел на ту, которую любил всей душой, и которая отдала жизнь за брата. И ненавидел его, обвиняя во всём, не желая признавать собственной вины. Страх и боль поселились в сердце на долгие годы вперёд. Брат кричал и прижимал её к себе, а потом стал к нему приближаться. Он бы убил его тогда, это было написано на лице, если бы не отец, появившийся вовремя. Мать защищала, как и всегда. С отцом начались ссоры, и, в конечном итоге, они развелись. Отец пожелал остаться с братом, потому что не хотел иметь дело с убийцей, а мать, не имея выбора, не стала гнать и отталкивать. Осенью того же года они переехали жить во Францию, где он и взял себе это имя. И только мать иногда называла его Неис. И в такие минуты возвращалась память о былом, тяжесть души напоминала о том, что он натворил. Серж ненавидел это, огрызался, но она продолжала любить и лелеять, словно младенца, зная, что вспышки гнева уйдут, и он снова станет её маленьким, любящим сыном.

Он закурил сигару и выпустил облачко дыма. Запах шоколада наполнил комнату. Он предпочитал сладкие, приторные ароматы. Спустя столетия всё ещё помнил прощальные слова брата: «Вернёшься и сдохнешь!». Он лишь кивнул тогда, от страха тошнота подкатила к горлу. Но позже придумал в голове тысячу вариантов, которыми мог завершить разговор. В Париже была помойка по сравнению с бывшим домом. Мать пропадала на работе в забегаловке, обслуживая мерзких, пьяных ублюдков. Он ломал каждому руки, поджидая в подворотне поздней ночью, за то, что они их распускали. И помнил день, когда её не стало. Пневмония подкосила внезапно, болезнь развилась слишком быстро. Он не успел спасти, не хватило знаний. Глаза заблестели, впитав напрашивающиеся слёзы, как губка. Серж никогда не плакал, даже когда было особенно тяжело, и не видел выхода, поглощённый отчаянием. Близость смерти всколыхнула, заставила вспоминать. Это пройдёт, уже завтра он будет нацелен на дом, как и прежде, ведь тот вновь приснится, также как и в каждую из ночей с того самого первого дня.

Попав в приют, он быстро стал авторитетом, обладая необходимыми качествами лидера и желанием выжить. Сколотив команду из десятка сироток, отправлял их воровать на улицы, покрывая защитными заклинаниями, о которых те и не догадывались. Скопив небольшой капитал, бросил, оставив голодать на улице, и не жалел о содеянном ни единого дня. У пятнадцатилетнего Сержа сердце было из камня. В таком юном возрасте он уже был невероятно жесток. И, всё же, оставил парочку ручных мартышек, боготворивших. Они и по сей день прислуживали безропотно. Жирного звали Луиз, тощего — Франк. Но, он предпочитал называть их никак, или рабы. Они поселились у побережья и продолжили обманывать бедняков, ради наживы. В одну из обыкновенных и ничем не примечательных ночей приснился дом. Он сразу почувствовал исходящую от него энергию. Она пьянила, возбуждала, будоражила воображение. Он старался засыпать, как можно быстрее, желая вернуться.