Начало - [19]

— Спасибо за экскурсию. Эта усталость лучшее чувство в мире. Оно того стоило.

— Мы ещё не всё посмотрели. На сегодня точно хватит.

— Ники. Какой она была?

— Кто? Бабушка? О! Ну… Она была строгой, справедливой, умной. Отец вечно ныл, что она о нём не заботится. Как по мне, так она как раз наоборот ограждала его от себя самого. После её смерти он совсем с катушек слетел. Я единственный, с кем она иногда говорила, не считая себя самой. В последний год была совсем плохая, несла какую-то чушь про волшебство и злого мага, который охотился за кем-то, кого она как бы спасала. — Он задумчиво уставился в стену. — Я даже хотел, чтобы это оказалось правдой, тогда я мог бы уйти в эту волшебную страну навсегда. Погоди, как же она её называла? По-моему, «параллельная». — Катарина грустно вздохнула.

— Тебе повезло. Ты знал её при жизни и был к ней добр. А вот я никак не пойму, за что мне досталось наследство. Не за красивые же глазки.

— Как знать, — он загадочно подмигнул и рассмеялся, обстановка разрядилась, и она почувствовала себя свободнее.

Колокольчик на двери зазвенел, и в помещение вошёл мужчина. Его костюм был идеально отглажен и имел глубокий синий оттенок, стрелки на брюках казались высеченными из камня. Он снял пальто и пристроил на вешалке. Сегодня он выглядел ещё притягательнее, чем в прошлый раз, когда она видела его в офисе: волосы были взъерошены ветром и заняли причудливое положение, пиджак имел зауженный крой и очень подходил атлетическому телосложению. Он оглядывал кафе в поисках свободного столика и остановил взгляд на ней, уголки губ приподнялись, образуя милую улыбку. Размашистым шагом приблизился.

— Добрый день Николас, — он подал руку. — Катарина. Выглядите очаровательно.

— Благодарю, мистер Балмер, — смущённо отозвалась она, краснея и презирая себя за чувствительные щёки, выдававшие эмоции.

— Ну, что вы. Мы же практически одного возраста. Можете звать меня Габриэль. Могу ли я присоединиться?

— Конечно. Я тороплюсь. Доберёшься сама домой? Я совсем забыл кое о чём, — прерывисто начал лопотать брат.

— Хорошо. Ещё раз спасибо Ники. За всё. — Тот кивнул, накидывая пуховик на ходу, и удалился. Они остались наедине.

— Можем перейти на «ты»? — спросил он, после того как сделал заказ официантке, пожирающей его глазами.

— Думаю, да. Излишняя вежливость бывает навязчивее грубости.

Она отпила немного кофе, отметив, что не чувствует рядом с ним себя зажатой, по сравнению с другими людьми. Он располагал каким-то неведомым образом. Но это не значит, что она не была смущена. Один его взгляд, настойчивый и дерзкий, заставлял лицо менять цвет на пунцовый.

— Ты совсем не помнишь меня Кэти? Так? Я вот тебя сразу узнал. Ты выросла, спору нет. Но твои волосы, глаза, улыбка. Я никогда их не забуду, — она поперхнулась.

— Я… не знаю… О чём ты говоришь?

— Мы были соседями, дружили, ужинали на общей кухне. Мой отец был одноклассником твоего. Да, и Стефана я прекрасно помню. Он иногда бывал у вас в гостях, правда, редко. А тот злосчастный велосипед, с которого ты упала и заработала шрам во всё колено. Готов поспорить, что он ещё там, — он лукаво заулыбался, ещё больше вгоняя в краску.

Она начала вспоминать. Тёмненький, красивый мальчик, с которым она когда-то играла, рассказывала истории, а он страшилки. Как они бегали на озеро, и получили потом от отца. И как он заботился о ней, приносил вкусности, учил преферансу. «Глаза! Они всегда были такими! Как я могла забыть что-то поистине чудесное?». Наша память часто подводит, остаются только яркие вспышки произошедшего, а большую часть забываем, но помним ощущения, и тело тоже их помнит, заставляя испытывать непонятную тревогу, печаль, радость, смущение. Чувства сильнее разума, и так было всегда.

— Габи! Прости! Я всё позабыла! Столько прошло времени! — Она с надеждой смотрела на него, надеясь, что он не обижается, а он наклонился и обнял в ответ.

Объятия были тёплыми и родными, и она почувствовала себя защищённой, и окончательно расслабилась. Он нежно провёл рукой ей по лицу.

— Я всегда знал, что ты станешь красавицей, когда вырастешь. Помнишь? Я говорил, что женюсь на тебе, — весело рассмеялся. — А ведь я так и не был женат. Ни одна девушка не заслуживала меня. У тебя есть кто-нибудь близкий? — пожирал глазами, потемневшими и принявшими обычный, голубоватый оттенок.

— Нет. Был. Он умер год назад.

— Соболезную, — не изменился в лице. — По правде говоря, я знал об этом. Чера следила за тобой и твоей жизнью. Произошедшее разрывало ей сердце, — вздохнул он, Катарина часто заморгала.

Во время оглашения завещания она догадалась, что за ней наблюдали, но почему-то упустила тот факт, что и об этом бабуле тоже было известно.

— Чера переживала? — заикаясь, спросила она.

— Да. Пару недель пила таблетки горстями. Её посвящали во все подробности. Как-то раз, она пришла, подавленная и печальная, выпила стакан виски и рухнула в кресло. Она сказала, что вся её жизнь череда сожалений, но есть одна вещь, о которой не жаль, и упомянула о том, что тебе будет ещё сложнее после её смерти. Не знаю с чем это связано Кэти, но она взяла с меня клятву защитить тебя любой ценой! — он взял её руки в свои, и будто ударило током. — Умоляю! Прими мою помощь! Если откажешь, лишишь возможности исполнить её предсмертное желание! На следующий день после этого разговора она умерла. — Он выглядел так, словно затаил дыхание, с надеждой заглядывая в глаза. Без сомнений, он любил старушку и сочувствовал ей.