Начальник острова Врангеля - [50]

После бани они расстилают на теплой еще гальке брезент, забираются в спальные мешки. Чай пьют прямо в мешках.

— Когда-нибудь построим на острове настоящую парную, — мечтает Павлов. — Попросим прислать с материка веников. Откроем клуб банелюбов.

— Все будет на острове Врангеля. Кино тоже. Анакуля, ты спишь?

— Нет, умилек.

— Тепло?

— Жарко. Пол греет.

— Теперь поедешь на охоту, разжигай костер и спи на горячей гальке.

— А где дрова взять? Дрова не везде есть.

— Это ты верно заметил.

— Эскимосы без дров могут в тепле сидеть. Лампа керосиновая — и тепло. Или жирник. Можно рубашку снимать. В снежном доме. Вот я вам покажу, — вертится в спальном мешке Анакуля. — Я вам построю снежный дом. Иглу он называется по-эскимосски.

На следующий день, к вечеру, Анакуля попросил не раскладывать палатку. Он прошелся по снегу, прислушиваясь к скрипу. В одном месте остановился. Снег там издавал сухой, хрустящий звук.

— Здесь будет иглу.

— Долго ты будешь строить?

— Не замерзнете. Немного помогать надо. Смотри.

Анакуля достает с нарт широкий и длинный нож. Вырезает большие снежные кирпичи. Выкладывает их кругом. Получается круг диаметром примерно в три метра.

— Теперь режь такие, подавай мне. — Анакуля начертил на снегу фигуру, похожую на трапецию.

У Ушакова нож Анакули, Павлов достал пилу. Кирпичи они подают эскимосу, который стоит внутри круга. Он быстро растет, постепенно сужаясь к центру. Уже ясна форма будущего дома — шатер.

— Давай, давай! — покрикивает Анакуля. — Не надо такой толстый кусок. Делай тонкий сейчас.

Сам он ловко орудует ножом поменьше, подрезает снежные трапеции, подгоняет их друг к другу.

— Стой немного.

Анакуля прорезает у основания дома отверстие.

— Потом тут закроем. Подавай снег через отверстие.

Вскоре Анакуля вылезает из дома.

— Все? — Ушаков смотрит на часы. Прошло чуть больше двадцати минут.

— Нет, ум илек. Сейчас будет все.

Анакуля строит с удовольствием, легко и быстро. Из поданных Ушаковым и Павловым кирпичей соорудил в иглу возвышение. Сделал под дом подкоп. Вход оказался ниже уровня пола.

— Теперь все, — гордо объявил эскимос. — Заходи.

Заходить? Это невозможно. В дом надо ползти. Вместо двери Анакуля приладил откидывающийся мешок. На возвышение из снега набросал шкур, положил спальные мешки.

— Холодно? — спросил он.

— Да не жарко.

— Смотри дальше.

Анакуля достал свечу.

— Может, камелек разожжем?

— Живи, как эскимос.

Он зажигает свечу. Через несколько минут Ушаков чувствует, что в снежном доме становится теплее. Вот уже можно снять шапку. Под потолком воздух совсем теплый. Там снег чуть-чуть оплывает, покрывается тонкой зернистой корочкой льда.

Еще через несколько минут можно снимать кухлянку. Стены арктической хижины поблескивают. Анакуля протыкает в потолке дырку.

— Тепло есть, воздух есть, стена крепкая. Живи, спи, чай пей. Хочешь совсем жарко, топи печку.

Павлов устанавливает походный камелек, растапливает его. В иглу тепло. У входа на полу минусовая температура, а на снежном возвышении не зябко и в рубашке. Теплый воздух поднимается кверху, греет. Часть его выходит в дырку, но это не страшно.

— На Аляске эскимосы строят большой иглу. Там дети бегают. Голый по пояс ходи, не мерзни. Строят один иглу, второй, третий, роют ход, сверху закрывают его. Хочешь в гости? Иди под снегом. Пурга, а ты иди, везде тепло.

Анакуля устраивается спать, потом вскакивает:

— Умилек, сколько я строил?

— Минут двадцать пять.

— Быстро?

— Быстро.

— Хорошо тебе?

— Очень хорошо. Я теперь тоже буду строить снежные дома. Спасибо, ты научил.

Ушаков в самом деле доволен. Он узнал, как можно сложить теплый дом в Арктике. Чего-чего, а снегу на Севере много. Двадцать пять минут — и жилище готово.

Вдруг на Северной Земле придется строить такие иглу?

Все то, чему научится он на острове Врангеля, пригодится в походах по Северной Земле… Надо готовиться, надо верить, что Северная Земля дождется его и Павлова.

в медвежьей квартире

— Три иглу прошли, — говорит Анакуля вечером.

На следующий день он уточняет:

— Четыре иглу проехали.

Так считает он переходы. День кончился — привал: Анакуля с товарищами строит снежный дом. Утром покидают его, едут двадцать или тридцать километров, наносят на карту извилистый берег — и снова рождается из снежных кирпичей жилище.

— До бухты Роджерса десять иглу, — эскимос уже соскучился по семье. — И десять мешков камней. Даже пароход не увезет твои камни, умилек.

Геологических образцов скопилось немало. Они не помещаются на нартах Ушакова. Приходится нагружать нарты Павлова и Анакули. Ушаков в геологии не специалист, но кажется ему — среди образцов есть кусочки каменного угля. И обломки горного хрусталя попались. Вот только нечем обрадовать Скурихина. Тот надеялся найти на острове золото. Нет, не блестят в камнях желтые крупинки.

Зато в гальке, на самом берегу моря, попался обломок янтаря. Коричнево-желтый обломок — окаменевшая смола, словно привет из дальних краев, где растут сосны и ели, где в теплый летний день голова кружится от нагретой хвои и смолистая ветка в костре взрывается салютом искр.

Почему так часто в походах вспоминается родное село, тайга?

Во сне он видит раскидистые кедры, заросли папоротника, слышит грустноватый голос кукушки, и чудится — ноздри щекочут запахи парного молока, душистого домашнего хлеба.