Набережная - [8]
Зоя. За то, чтоб зима скорее прошла, чтоб опять лето!
Люба(решительно). Нет уж! За слонов! За того самого, который только что из бани.
Тетя Зина. За любовь, что ли?
Люба(насмешливо). Догадливая!.. Мне-то уж что, осталось только ручкой вслед помахать. Теперь я женщина свободного покроя, море по колено. Я за тебя выпью, Зойка, чтоб у тебя все другое было. (Выпила рюмку до дна.)
Тетя Зина. А у меня на все случаи жизни — одна мечта… (Выпила.)
Зоя. Весна — миндаль зацветет, глициния, иудино дерево… (Выпила.)
Люба(не то с насмешкой, не то с печалью). Кстати, мне вчера предложение сделали, можете смеяться, не обижусь.
Тетя Зина(недоверчиво). Тебе-то?! Небось отдыхающий очередной?
Люба. Отдыхающие не в счет. У них вся любовь — двадцать четыре рабочих плюс выходные. Нет, в том-то и весь смех, что именно из наших.
Зоя(тоже с сомнением). Рассказывай!..
Люба(неожиданно весело). Не сойти мне с места! Да вы его знаете! Дядя Гриша, сосед, ну, он еще капитаном на «Аркадии Гайдаре», на прогулочном, ходил, мы с ним когда-то задаром на Золотой пляж ездили. Теперь на пенсии.
Зоя. Так он же старый! В отцы тебе годится!
Люба. Дело вкуса. Лично я зелененькими никогда не интересовалась.
Тетя Зина. Лет на тридцать тебя старше, как минимум.
Люба. На двадцать шесть. Это ж я так, для понта, говорю, что мне тридцать два, по паспорту — все тридцать пять. Был бы человек хороший.
Зоя. Ну а ты?..
Люба(жестко). А я — дура.
Зоя(в ужасе). Согласилась?!
Люба. Говорю, дура. Все еще жду следующей пятилетки. Хотя лично у меня она уже не пятилетка качества намечается, никаких надежд. Еще локти кусать буду.
Тетя Зина. Так у него же внуков полно!
Люба(расхохоталась). Видали б вы, как он пришел женихаться! У него дом свой, теплица, так он со свежими гвоздиками приперся, на базаре бы — рублей на двадцать, не меньше! С шампанским! Я ему: «Дядя Гриша, вы бы лучше свежих огурцов нарвали или красненьких, закуска все же, хоть и не под шампанское!» (Вздохнула.) Обидела одуванчика…
На набережную вбегает Алена с письмом в руке.
Алена(кричит еще издали). Зойка! Зоинька! (Подбежала к ним, протянула Зое письмо.) Вот…
Люба(встревожено). От кого?
Алена(прерывающимся голосом). Из Москвы!
Тетя Зина(недоверчиво). Батюшки!..
Люба(торжествующе). А я что говорила? Как в воду глядела!..
Зоя(нетерпеливо). Дай сюда! (Берет у Алены письмо.)
Тетя Зина. Ну, Зойка!..
Алена. Подхожу, как всегда, к Муське в «до востребования»…
Люба(Зое, нетерпеливо). Читай!
Алена. Не надо при всех, Зойка! Нехорошо…
Люба. Ах, оставьте!.. (Зое.) Читай, что же ты!..
Алена. Свежее! Пять дней, как послано, я на штамп поглядела.
Зоя(разрывает конверт, читает письмо). «Здравствуй, Зоинька…»
Алена. На «ты», видишь?! А ты ему — на «вы»…
Зоя(читает). «… я тебе долго не писал, но из моей открытки, первой и единственной, ты, наверное, поняла, что одно дело — лето, юг, море, другое — моя московская жизнь. Ничего не поделаешь…».
Алена. Еще бы, столица!..
Зоя. «Я даже не мог ни разу на телеграф забежать — посмотреть, нет ли от тебя писем. Ни секунды свободной…».
Люба(встревожилась). То есть, как?.. Откуда же он…
Тетя Зина. Да что вы обе слова ей сказать не даете?!
Зоя. «Главное, что нам было хорошо этим замечательным летом, и на том спасибо. Вот и будем благодарны друг другу хотя бы за это. Во всяком случае, я тебе…».
Тетя Зина. Красиво…
Зоя. «… и останемся по крайней мере друзьями. Тем более, что я, по-видимому, не скоро попаду опять в ваши благословенные края, так уж складываются планы на ближайшие год-два…».
Люба(возмущенно). Чего-чего?!
Тетя Зина(качает головой). Ах, девочки, сами в огонь лезете…
Зоя. «А пока что к вам приезжает от нас другая киногруппа…».
Алена(поспешно). Уже приехала, тоже Студия Горького, «День напролет», из жизни молодежи…
Люба(кричит на нее). Замри!
Алена(ее не остановить). Они в «Прибое» остановились, я узнавала!
Зоя. «Оператором у них мой очень хороший друг, Паша Лебедев, мы с ним еще в институте вместе учились. Он заводной парень, только стеснительный ужасно и одинокий. Надеюсь, он тебе понравится. Я ему все про тебя рассказал, и…».
Тетя Зина(испуганно). Ой!..
Люба(решительно). Хватит! Брось!
Зоя(не слыша их). «… возьми над ним шефство, а то он там у вас отдаст концы от тоски. Узнай, в какой гостинице они остановились…»
Алена(все еще ничего не понимая). Так в «Прибое» же!
Зоя. «… и непременно его найди. Сделай это для меня, не бросай человека в беде. А меня не забывай. Желаю вам с Пашей подружиться. Целую тебя. Игорь». (Подняла от письма глаза, все еще не понимая его смысла.)
Тетя Зина(возмущенно). Он ее еще и целует!
Люба(кричит). Зойка! Плюнь! Не держи в голове! Все они один к одному! Все! Я бы их всех — к стенке, до последнего!..
Алена(сообразила наконец). Ой!.. Выходит, он ее… он ее как вещь какую-нибудь — из рук в руки…
Зоя(не слыша их). Где, ты говоришь, — в «Прибое»? (Пошла было.)
Алена(схватила ее за руку). Не смей! Не пущу!
Зоя. Ты что?! Он же сам пишет… Пусти! (Вырвала руку.)
Люба(с холодным бешенством). Ни с места! (Алене.) Держи ее! Отпустишь, на себя пеняй, ты меня знаешь!
Тетя Зина. Хоть не рожай девочек в этом городе, чтоб ему провалиться!..
Пьеса Ю. Эдлиса «Прощальные гастроли» о судьбе актрис, в чем-то схожая с их собственной, оказалась близка во многих ипостасях. Они совпадают с героинями, достойно проживающими несправедливость творческой жизни. Персонажи Ю. Эдлиса наивны, трогательны, порой смешны, их погруженность в мир театра — закулисье, быт, творчество, их разговоры о том, что состоялось и чего уже никогда не будет, вызывают улыбку с привкусом сострадания.
«Любовь и власть — несовместимы». Трагедия Клеопатры — трагедия женщины и царицы. Женщина может беззаветно любить, а царица должна делать выбор. Никто кроме нее не знает, каково это любить Цезаря. Его давно нет в живых, но каждую ночь он мучает Клеопатру, являясь из Того мира. А может, она сама зовет его призрак? Марк Антоний далеко не Цезарь, совсем не стратег. Царица пытается возвысить Антония до Гая Юлия… Но что она получит? Какая роль отведена Антонию — жалкого подобия Цезаря? Освободителя женской души? Или единственного победителя Цезаря в Вечности?