Набат-2 - [17]

— Доступные. Но не для всех. Экологический, так сказать, статус для чистоты эксперимента.

— Ладно, выкладывай, — сказал Судских, решив заранее никуда не ехать, на посулы не поддаваться.

— Ладно, слушай, — решил преодолеть скептицизм друга Момот. — В Тихом океане, почти на равном удалении от материков, есть маленький островок. Практически недоступный кораблям, окружен кольцом рифов. Самолеты в тех краях не пролетают, рекомендованных маршрутов нет. Своеобразное такое местечко. Как говорят, Богом забытое. Однако во Вторую мировую войну японцы держали там в сугубо строгой секретности целую эскадрилью. Готовились заранее и тщательно: подземные ангары, боезапас, топливо, провизия на три войны. Обстановка радиомолчания. По сигналу наводки эскадрилья неожиданно появлялась на пути конвоев и — неизвестно куда исчезала. После рескрипта императора пилоты пожелали стать камикадзе, но не сдаваться. Так, вернее, решил их командир. Идеологическая обработка тоже была с запасом. Погибли все. Отец Тамуры служил в разведке и по долгу службы об этом острове знал досконально. После войны он купил этот островок и постепенно превратил в райское прибежище. Тамура поведал о нем, и мы даже побывали там однажды. Разумеется, по завещанию он перешел к Хироси, как и все состояние отца, и при жизни он собирался устроить на острове именно лабораторию прогнозов.

— Не это ли стало причиной смерти Тамуры? — спросил Судских. — Может, не сама лаборатория, а уединенный райский уголок?

Момот помедлил с ответом, а Судских перестала волновать дилемма «ехать — не ехать». Загадочная смерть Тамуры как-то увязывалась с этим островом. Причин гибели Тамуры выяснить не удалось, расследование шло из рук вон плохо. И это человек, завещавший России громадное состояние.

— Не люблю говорить о смерти друзей, — весьма лаконично ответил Момот и закончил: — Одним словом, остров принадлежит России.

— А Гречаный? — заинтересовавшись, спросил Судских.

— Нет, Игорь, — понял насмешку Момот. — Он довольно слабо представляет, где этот остров и что превратился он в подлинно драгоценный камень в короне Российской империи. Я не особо нахваливал его. Остров и остров.

— И под эту марку ты решил уединиться там?

— Именно так. Мне до чертиков надоела вся эта российская свистопляска, глупое прожирание жизни. Помогая Семену, мы надеялись сделать Россию счастливой, а получили от него кукиш с маслом и забвение, а страна от его беззубой политики — неверие. И ради чего была нужна такая жизнь, полная лишений? Мы почти одногодки, Игорь, а так и не жили для себя и детей.

— Ты-то пожил, — прозрачно намекнул Судских.

— Да, в Литве я пожил для себя и людей. Это мой неукоснительный метод. Не люблю утруждаться напрасно и себя забывать не хочу. Я создал абсолютно принципиальное направление в науке, неплохо заработал, помог племяннице обрести свое счастье.

— И тут ты, — усмехнулся Судских. — Не без пользы.

— А ты разве не счастлив? Зачем пытаешься укорить меня?

— Только в одном. Сейчас ты будешь шантажировать меня этим счастьем. Ты всюду рационален.

— Плохо ты обо мне думаешь, Игорь. Рационален, но не сквалыга. Я создавал свою семью из умных, красивых и добрых. Чего ж ты не женился на уродине? Почему с пилой не ужился?

— Оставь, — нахмурился Судских.

— Оставляю, — сразу согласился Момот. — Не собираюсь, как ты выразился, шантажировать тебя. Решай сам. И Лайма, уверяю, на мозги тебе капать не станет. У меня единственный весомый довод в пользу острова: мы сможем работать для людей, и нам не будут мешать корыстолюбцы.

— А я хочу остаться! — упрямо воскликнул Судских. — Есть еще ответственность, которую я обязан делить с людьми. На моей совести лежит клеймо за искаженный вариант этого поступательного движения. Мы оба повинны!

— Боже! — дурашливо вскинул руки Момот. — Ты громил путчистов без зазрения совести, я — банкиров и лжегадалок, мы оба выводили страну из мрака и мракобесия, так не повеситься ли нам от избытка патриотических чувств?

— Мы не имеем права удаляться от России! — был тверд Судских. — Я согласен работать в твоей лаборатории, но здесь!

— А здесь нам не дадут работать, — спокойно возражал Момот. — Сначала нам будут мешать на правительственном уровне, потом натравят толпу, дескать, мы дьяволисты и сжечь нас самое правильное. С кем ты хочешь остаться, Игорь? Со стадом? Тогда обзаведись ищейками и волкодавами. Одного урога тебе мало? Ты спроси еще: тогда зачем нужны все эти эксперименты? А я тебе отвечу: ограниченные и тупые могут умнеть или оставаться прежними по собственному усмотрению, а умный человек не имеет права опускаться до полудурков.

— Но зачем покидать Россию! — негодовал Судских. — В Сибири, где города растут как грибы, трассы проложены с двойным покрытием, разве трудно расположить лабораторию там, засекретить, если уж без этого нельзя?

— Нет, ты определенно чокнутый, — всплеснул руками Момот. — Я ему про Фому, а он про Ерему. Да не дадут нам работать! Сник наш атаман Гречаный, не сегодня-завтра уберут его и разгонят нас к чертовой бабушке из-за элементарной зависти, не сообразуясь с элементарной безопасностью. Так вот, слушай самое главное: на острове создается установка, аналогичная уничтоженной в Зоне. Это задание Гречаного, его условие и необходимость. С безымянного островка легче осуществлять контроль за планетой.