На зов тринадцатой могилы - [8]

— А как же все, кто защищает Пип? — спросила я.

У Пип было полно защитников и среди людей, и среди сверхъестественных созданий.

— Они идут туда, куда идет она, — пожал плечами Рейес. — Все, кроме твоего бойфренда и его прихвостней.

— Ты о Доноване и его ребятах? — Меня пронзило тревогой. — Почему они не уехали с Пип? Они же должны ее защищать!

— Они поедут к ней, как только Эрик заберет свою abuela[1].

Я выдохнула. Донован, Эрик и Майкл были членами байкерского клуба «Бандиты», пока не перебрались на более зеленые пастбища. То бишь в состав телохранителей Пип. Они отличные ребята. А если Донован временами и заставляет Рейеса ревновать, ну и что? Кто я такая, чтобы вставать на пути у безумия?

Решив снова пуститься в дорогу, то есть пойти по коридору, я жестом позвала мальчика идти за мной и пошла туда, куда могла пойти отсюда — только вниз. Мы оказались на чем-то вроде промышленного балкона на верхнем уровне, откуда открывался вид на главное помещение склада. Наверняка Куки где-то там, а у меня имелась дельная мысль, где именно ее искать.

Найдя то, что когда-то, видимо, было комнатой отдыха, я нашла и Куки, которая стояла на посту у кофеварки. Нашей кофеварки из офиса.

— Бунн! — крикнула я и бросилась к нему обниматься, но сейчас он явно был чересчур разгорячен.

Поэтому я набросилась с объятиями на самую лучшую в мире подругу.

Куки застыла, отчего мой порыв мигом болезненно зачах.

Прекрасно все понимая, я опустила руки и отошла назад. Из-за меня умерла ее дочь. Когда я вернула Эмбер, медики как раз собирались вколоть Куки успокоительное — в таком отчаянии была моя подруга. Вот только Эмбер была мертва уже два часа. Представить не могу, что за это время пережила Куки.

Она медленно повернулась ко мне. Черные волосы торчали во все стороны, представляя собой растрепанное совершенство. Наряд далеко не уехал. Что-то мятое туго обтягивало роскошные изгибы во всех нужных местах. Иными словами, Куки — воплощение самого хаоса. Но для меня она Афродита, Чудо-женщина и Мелисса Маккарти в одном флаконе.

— Чарли? — еле слышно спросила она. — Ты… ты вернулась?

С огромным трудом проглотив подступивший к горлу комок, я кивнула и нацепила храбрую улыбку:

— Вернулась.

Она прижала ладони ко рту и продолжала на меня смотреть.

Я откашлялась и по-дурацки брякнула:

— Ну как дела?

— Боже мой, Чарли!!!

Не успела я и глазом моргнуть, как Куки налетела на меня, и мы обнимались добрых минут десять. Ее плечи тряслись, а я ничего не могла поделать с потоками, льющимися по моим щекам.

— Прости меня, Куки! — прорыдала я. — Мне так жаль!

— Не поняла. — Куки отодвинулась, все еще держа меня за плечи, и смерила меня сердитым взглядом. — За что это ты извиняешься?

Я попыталась превратить все в шутку и рассмеяться, но получилось что-то вроде звуков, которые издают люди при удушении.

— За все. Прости.

— Шарлотта Джин Дэвидсон, — начала она исключительно материнским тоном, — не смей мне тут сыпать извинениями!

— Но это же была Эмбер…

— С которой все в порядке благодаря тебе.

— Нет. — Я вся поникла. — Наоборот, вопреки мне. Все, что с ней, точнее с вами обеими произошло… Это все из-за меня.

— Ох, Чарли! Когда же ты наконец поймешь, какая ты особенная?

— А ты нет? — взвизгнула я. — А Эмбер?

— Конечно, она особенная, но мы обе знали, во что ввязываемся. Ты очень много для нее значишь. Она ничего не стала бы менять.

— По закону она еще не половозрелая. Сомневаюсь, что ее голос можно принимать во внимание.

— Ей это скажи, — фыркнула Куки. — С тех пор, как ты ушла, она… сама не своя.

Меня прошибло беспокойством.

— В смысле? Что случилось? Она… она что-то помнит?

— Она такого не говорит, но думаю, она считает себя виноватой.

— В чем?

— Чарли…

— В том, что меня вышвырнули с планеты? — офонарела я. — Шутишь, что ли?

— Она ребенок, солнце. И винит себя даже за существование кори и голода в мире. Такие уж эти подростки.

Я покачала головой. Скорее такой уж этот ребенок.

— Она здесь?

— Да. Но первым делом — кофе.

Глава 3

День без кофе — все равно что…

Шучу. Понятия не имею.

Факт

Обновив чашки, мы с Куки уселись за хлипкий стол с разномастными стульями.

Комнатка отдыха выходила прямиком на общую, так сказать, зону с огромным столом, за которой виднелось нечто вроде гостиной с диваном и несколькими креслами. Не будь это здание натуральным складом, промышленную атмосферу в помещении вполне можно было бы счесть модненькой.

В какой-то момент нашей беседы пришел Рейес и встал в углу, потягивая что-то помощнее кофе. Мой взгляд то и дело притягивало к нему. Не смотреть на мужа было сложно, но вскоре выяснилось, что смотреть на Куки, самую удивительную женщину на всем белом свете, почти так же весело. Хотя бы потому, что тушью она накрасила всего один глаз. Даже с лучшими из нас такое случается.

— Итак, — начала Куки, ерзая и поправляя лямки лифчика, — ты вернулась.

— Ага.

— И как оно?

В вопросе было столько смысла, что под его тяжестью я чуть не грохнулась со стула. Подруга тоже чувствовала себя виноватой, и это чувство вины шло от нее удушающими волнами.

Говорить ей правду было нельзя. Никому пользы от этого не будет. Поэтому я слегка смягчила факты, но не настолько, чтобы совсем не подпортить ей жизнь: