На Золотой Колыме. Воспоминания геолога - [46]

Кулеш прекрасно разбирается в самочувствии лошадей и их хворостях и умеет вовремя применить необходимое лечение. У одной из лошадей случилась задержка с мочеиспусканием. Не знаю, как Петр и Семен определили это, но только Семен, покачав головой, мрачно произнес: «Однако совсем кусаган (плохо), кончал конь, чисто кончал». Петр, загадочно усмехнувшись, потрепал Семена по плечу и произнес: «Ничего не кончал. Учись, как у нас на Кавказе лошадей лечат». Петр вскипятил в чайнике воду, заставил держать лошадь и крутым кипятком стал поливать ей крестец. Видимо, от нестерпимой боли, которая заставила лошадь тонко, по-бабьему взвизгнуть, у нее пошла моча, и лошадь была спасена. Семен только удивленно покачал головой и после этого стал с почтением относиться к Петру.

К юрте Ильи Балаторова мы подъехали около полудня. Она стоит на самом берегу Бёрёлёха в очень живописном месте. Здесь и река, и лес, и большая поляна для пастбища, покрытая густой сочной травой, и неизменное озерко, в котором водится рыба и гнездятся утки.

Илья встретил нас очень приветливо. Это высокий, худой одноглазый пожилой якут с каким-то скорбным, загнанным выражением лица. Живет он совершенно один и большую часть времени проводит у своего более зажиточного брата, обитающего несколько выше по Бёрёлёху, около устья Сусумана.

Развьючив коней и отпустив их пастись, мы расположились в одной на юрт, разместившись на широких, просторных лавках каждый по своему вкусу. В юрте было сыро и неприглядно, но ярко горящий камелек вскоре создал приятную атмосферу тепла и уюта. Мы напились чаю, поужинали и, согревшись снаружи и изнутри, улеглись спать.

А ночью, как говорится в детской сказке, «пришли хабиасы» в виде обильных струек дождя и запели: «Зальем, зальем избушку». Целую ночь раздавалось их назойливое пение и с потолка юрты каскадами лилась вода, образовавшая на полу огромные лужи. К счастью, над лавками капало сравнительно мало, и мы встали только слегка подмокшими.

Наступило утро, а дождь все лил и лил, то усиливаясь, то слегка затихая. Бёрёлёх вспух и почернел. По его пенистому руслу неслись, кружась в водоворотах, коряжины, кусты и ветви. За ночь вода прибыла более чем на метр, и юрта, стоявшая вчера на крутом, обрывистом берегу, сейчас находилась почти у самой воды, которая все прибывала и прибывала. Время от времени с гулким шумом в воду обваливались участки берега. Пришлось срочно вьючить лошадей и выбираться на более возвышенное место. Мы отошли подальше и разбили палатки на одной из террас Бёрёлёха.

Было очень обидно сидеть сложа руки в ожидании возможности переправиться на ту сторону реки. До устья Эелика, где находилась база нашей партии, по словам Кривошапкина, оставалось около 200 километров скверной дороги. Единственным утешением в этом вынужденном сидении было то, что наши коняги немного отдохнут и поправятся на сытных, сочных кормах. Зато с продуктами у нас дело обстояло очень плохо, и мы систематически недоедали. Щеки наши ввалились, и ни единой капли лишнего жира в организмах было не сыскать. Успенский, гордо носивший выпяченное вперед брюшко, давно уже подтянул ремень до последней дырочки и теперь прорезывал в нем новые отверстия.

Дождь прекратился только 7 июля, и мы стали готовиться к переправе. У Ильи была старая дырявая лодка, которую он вместе с Семеном привел в более или менее пригодное состояние, плотно законопатив щели обыкновенным мхом.

Вода стала быстро спадать, и 8 июля мы приступили к длительной и сложной процедуре переправы.

Вещи, сложенные в удобном месте на косе, частями грузились в лодку, которая под управлением Семена совершала рейсы вниз по течению и приставала к галечной отмели противоположного берега. Здесь вещи складывались на сухое место, и лодка возвращалась к исходному пункту. Эта операция повторялась более десяти раз.

Если с переброской вещей дело обстояло весьма прозаично, то переправа лошадей оказалась сплошной романтикой и заняла гораздо больше времени, нежели переброска вещей.

По плану все должно было происходить очень просто. У лошадей весьма развито чувство подражания. Если, например, одна из лошадей, допекаемая комарьем, вдруг вздумает немного поваляться с грузом на спине, немедленно начинается всеобщее кувырканье. По нашему общему мнению, стоило только одного авторитетного члена конского «коллектива» пустить вплавь, держа на поводу, как все остальные слепо поплывут за ним. Так и было сделано. Семен решил даже двух коней взять на причал, и вся орава, понукаемая нашими криками, дружно бросилась в воду.

Однако через некоторое время, когда резвое течение быстро понесло всех вниз по реке, начались крупные неполадки. В несколько ином варианте повторилась история с раком, лебедем и щукой: две причаленные к лодке лошади поплыли в разные стороны, и одну из них пришлось отпустить во избежание неприятностей. Все остальные лошади с полдороги завернули к знакомому берегу и скрылись в кустах. До места после долгого пути добрался только конь, которого буксировала лодка. Пришлось ловить лошадей, подгонять их к прежнему месту и т. д. Все это продолжалось очень долго.