На земле штиптаров - [124]

Я попрощался и вернулся к поджидавшим меня спутникам.

— Наши противники не поехали в Ускюб; они направились в Румелию.

— В Румелию? — переспросил Яник. — Значит, они свернули с дороги. Ты поедешь за ними, эфенди?

— Да, так что нам придется расстаться.

Благодарные молодожены прощались с нами очень трогательно.

Когда мы поехали в западном направлении (вместо северо-западного) и оставили за собой деревню, мы увидели среди травы пять четко выделявшихся следов. Дороги как таковой здесь не было.

— Ты знаешь эту Румелию? — спросил меня Халеф, снова державшийся рядом со мной.

— Нет. Я знаю только, что это деревня; я же никогда не был в этих краях. Возможно, эта деревня лежит у дороги, что ведет из Кеприли в Ускюб и тянется вдоль Вардара. По ту сторону проходит железная дорога.

— Ага! Мы могли бы даже проехать по железной дороге. Когда я вернусь к Ханне, прекраснейшей из дщерей, я с гордостью скажу ей, что мне тоже довелось восседать в повозке, которую приводит в движение дым.

— Не дым, а пар.

— Но это ведь то же самое.

— Нет; дым ты можешь видеть, в то время как пар невидим.

— Если пар невидим, то откуда ты знаешь, что он существует?

— Ты можешь увидеть музыку?

— Нет, сиди.

— Значит, по твоему мнению, музыки нет? Объяснить тебе сущность пара и его действие не очень-то и легко. Чтобы понять меня, тебе следовало бы обладать некоторыми необходимыми знаниями.

— Сиди, ты вздумал меня оскорбить? Разве я не доказывал тебе столько раз, что я много чего знаю?

— Но не в области физики.

— А какие же тогда знания нужны?

— Они касаются законов природы и сил, действующих в природе.

— Ого, я знаю все силы и законы природы. Если кто-то меня оскорбит, то действует очень простой закон природы: этот человек получает от меня оплеуху. И когда я даю ему оплеуху, то мне помогает моя природная сила. Или я в чем- то не прав?

— Ты часто бываешь прав, даже когда ты не прав, мой дорогой Халеф. Мне, правда, жаль, что тебе не придется рассказать Ханне, цветку среди женщин, о том, как ты ездил в вагоне железной дороги.

— Почему нет?

— Во-первых, я не знаю, действует ли сейчас эта дорога, а, во-вторых, нам надо преследовать наших врагов. Они не поедут по железной дороге, а значит, и мы будем лишены сего удовольствия.

Дорога была сносной, и мы стремительно продвигались вперед. Через полчаса мы увидели деревню, лежавшую перед нами. Слева тянулась дорога из Кеприли в Капетанли-хане, а справа она уходила в сторону Ускюба.

Окидывая взором эту дорогу, я заметил всадника, спешившего к нам со стороны Капетанли-хане; он скакал карьером. Если уж кто-то решился ехать так быстро по этой непролазной грязи, значит, в самом деле он очень торопился. Я взял в руку подзорную трубу. Едва я увидел этого человека, как тут же передал трубу Халефу. Он приставил ее и сразу же опустил.

— Аллах! — воскликнул он. — Это Суэф, выдававший себя за портного!

Я был прав, когда сказал ему, что он покинет Килиссели тотчас после нас.

— Едем рысью, — сказал я. — Он решил предупредить остальных, а этого не должно произойти. Он знает, куда мы едем.

— Нам его не опередить, — промолвил Халеф, — он уже слишком близко к деревне, но за деревней мы, конечно, догоним его.

— Только если через реку есть мост. Если же здесь переправляются на лодке или плоту, у него будет преимущество. Я помчусь вперед.

Я тихо коснулся шпорами паха моего вороного, и тотчас он помчался вперед со скоростью курьерского поезда. Поначалу Суэф не видел нас. Теперь я заметил, что он насторожился, достал плетку и что есть мочи стал подгонять коня. Он узнал меня и стремился меня опередить.

Конечно, он был ближе к деревне, чем я; однако его конь не мог тягаться с моим арабским скакуном. Я свистнул, и он помчался вдвое быстрее. Через минуту я уже выезжал на ту же дорогу, по которой ехал Суэф, причем мне удалось перерезать ему путь. Ужас, охвативший его, не позволил ему промчаться мимо меня. Окольного пути не было, так как слева от нас простиралась река, катившая высокие желтые волны.

Я остановился посредине дороги, поджидая своих спутников. Суэф тоже остановился примерно в четырех сотнях шагов от меня.

— Хорош же твой Ри, сиди! — смеясь, промолвил Халеф, подъехавший ко мне. — Даже не верится, что лошадь может так быстро мчаться. А что мы теперь сделаем? Ты будешь говорить с этим человеком?

— Нет, если только не буду к этому принужден.

— Но он же посягал на нашу жизнь!

— Мы его наказали за это. Чтобы у нас появился повод снова выступить против него, подождем, пока он сам не предпримет против нас каких-либо враждебных действий. Сделаем вид, что мы не узнаем его.

— Все же мы совершили одну большую ошибку.

— Какую?

— Наказали его палками. Теперь он может хотя бы ездить верхом. А вот если бы мы отхлестали ему плетью то место, которым падишах касается трона, восседая на нем, то этот плут не мог бы ни ходить, ни скакать.

— Нам было бы мало проку от этого, ведь старый Мурад Хабулам послал бы другого гонца. Итак, вперед!

Мы поехали дальше, а Суэф медленно следовал за нами. Конечно, он был взбешен встречей с нами.

Похоже, Румелия была больше, чем Гурилер. Она тянулась от дороги вниз, к берегу реки. Вардар показывал норов. Его грязные волны высоко вздымались. Он далеко вышел из берегов и затопил луга, прилегавшие к ним и служившие пастбищами. По ту сторону реки мы увидели железную дорогу. Очевидно, она еще строилась. Мы видели, как медленно приближался строительный поезд. Множество рабочих орудовали лопатами и кирками; вблизи от железнодорожной насыпи стояли длинные дощатые лачуги, служившие временным жилищем строителям.