На земле штиптаров - [123]

— Верно говорят, вежливость — украшение людей, но есть люди, к которым эту поговорку никак не приложишь.

— Ты относишь меня к таким людям?

— Да.

— Тогда скажу тебе, что ты очень ошибаешься. Меня оклеветали.

— Откуда ты знаешь, что о тебе говорили?

— Догадываюсь по твоему поведению.

— Вот твоя подозрительность и выдала тебя. Мне не солгали. Поезжай отсюда! Не хочу иметь с тобой дело.

— А вот я хочу! Я же совсем не такой, каким меня описали.

— Напрасно стараешься! Я тебя знаю, — сказал он, презрительно махнув рукой. — Если ум у тебя есть, ты из деревни уедешь. Ты не в такую глухомань попал, где тебя и твоих людей все боятся, ибо не надеются на помощь. Так смотри же! Видишь, со мной находятся люди падишаха.

В дверь вошел человек, одетый в полувоенную форму. Схожесть его с хозяином выдавала их родство; это были братья. Он тоже смотрел на меня очень неприветливо.

— Что такое? Что нужно этому чужаку? — спросил он хозяина.

— Не знаю, — ответил тот. — Да и вообще не хочу знать. Я уже сказал ему, чтобы он проезжал.

— Я так и сделаю, — ответил я. — Только вначале наведу справки, и надеюсь, что вы мне ответите на один вежливый вопрос.

— Мы так и сделаем, если только на твой вопрос можно ответить, — сказал солдат. — Я — военный врач в Ускюбе; я приехал в гости к своему брату. Вот что я тебе хочу сказать, прежде чем ты спросишь.

Теперь мне все было ясно. Поэтому я спросил:

— К вам заезжали сегодня утром пять всадников? ' Он кивнул.

— Один был ранен, и ты перевязал его.

— Так оно и есть. Может, ты знаешь, кто его ранил?

— Я сам.

— Значит, верно, что эти люди нам о тебе рассказывали.

— Что же они рассказывали?

— Тебе лучше знать, чем нам. Если тебе нечего спрашивать, разговор окончен.

Он повернулся.

— Стой, подожди-ка! — сказал я. — Разумеется, я могу представить, что они вам наврали, но вот как все это было, не знаю. Ты — врач на службе султана, значит, умеешь читать. Посмотри-ка вот эту бумагу.

Я достал свой фирман и протянул его. Едва взглянув на текст и печать, он низко поклонился и изумленно сказал:

— Это же печать и подпись великого везира! Такой документ выдают лишь с особого разрешения падишаха.

— Разумеется! Я рад, что тебе это хорошо известно.

— И ты законный владелец этого фирмана?

— Да; убедись, сравни описанные здесь приметы с моей внешностью.

Он так и сделал, а затем, покачав головой, сказал своему брату:

— Похоже, мы несправедливо обошлись с эфенди. Он не тот, за кого нам его выдавали.

— Я уверен, что вам сказали неправду обо мне, — согласился я. — Быть может, вы будете так добры и сообщите мне, что обо мне говорилось.

— Значит, ты и впрямь эфенди из Алемании — страны, которой правит славный кайзер Гийом?

Когда я подтвердил, он сказал:

— Возьми свой фирман. Нас в самом деле обманули; мы поверили, что вы разбойники.

— Нечто похожее я и предполагал. А ведь разбойники — те самые люди, что у вас останавливались, — ответил я.

— Они вели себя совсем по-иному.

— А что тут удивительного? Им нужна была твоя помощь, вот они и вели себя вежливо.

— С ними был один, которого я знал.

— Манах эль-Барша?

— Да. Раньше он был сборщиком подушной подати в Ускюбе.

— Ты был очень почтителен с ним? Его же прогнали со службы!

— Да, но ему же незачем становиться разбойником!

— Он один из них. Ты, может, слышал про двух аладжи?

— Очень часто. Это — два разбойника с большой дороги; они держат в страхе всю местность от гор Керуби и Бастрика до Дуваницкой Планины. Сколько их старались поймать, все напрасно. А почему ты спрашиваешь меня об этих людях?

— Потому что они побывали здесь. Ты не присматривался к лошадям этих пятерых?

— Да. Там были две пегие лошади, великолепные лошади…

Он умолк, смущенно взглянув на меня. Его рот остался открытым. Ему пришла в голову какая-то важная мысль.

— Ну, говори дальше! — поторопил его я.

— Аллах! — воскликнул он. — Что же я вспомнил! Эти разбойники разъезжают на пегих лошадях, потому их и зовут «аладжи».

— Ну, что из этого следует?

— Что они-то как раз к нам и заезжали!

— Верно! Вы принимали у себя обоих аладжи, а остальные трое были такие же негодяи.

— Вот уж бы не подумал! Они сами разбойники, и тебя, тебя тоже оклеветали. Они выдали вас за бандитов и сказали, что встретились с вами на постоялом дворе в Килиссели. Вы с ними поссорились, а потом подкараулили их и выстрелили исподтишка. Я перевязывал старика, которому две пули угодили в руку.

Я кратко рассказал ему всю эту историю и узнал от него, что пятеро сообщников направились в Ускюб.

— Но на дороге я не заметил их следов, — признался я.

— Они поехали по дороге, ведущей в Румелию, — таков был ответ. — Они посчитали, что из-за дождя ехать по главной дороге слишком грязно. В Румелию же они будут добираться прямо по лугам.

— Они выбрали странный окольный путь, ведь он же тяжел для раненого. Значит, они вообще не хотят ехать в Ускюб. Там их могут арестовать, а так они избегнут этой опасности. Они пытаются скрыться от нас. Поэтому они нас оболгали, лишь бы только вы не рассказали, куда они поехали. Дорогу в Румелию трудно найти?

— Вообще-то нет. Проедешь еще немного вдоль реки, а потом повернешь направо. Ты легко заметишь следы пятерых всадников, ведь земля мягкая.