На земле и на небе - [19]

— Да! Санька хороший, он мой друг! Он меня любит, и не дерется, и на качелях качает. И даже велосипед дает, — затараторила Ксюшка.

Женщина перевела строгий взгляд на девочку.

— А вот Саша знает, как себя вести, и никогда взрослых не перебивает, — сказала она таким спокойным голосом, что ни у кого не возникло сомнения в правоте ее слов. Ксюшка сразу опустила голову и стала старательно ковырять носком сандалика землю. — Ладно, гости дорогие, устали небось с дороги. Жарко, пойдемте в дом, я вам молочка налью, — сказала женщина и улыбнулась сдержанной, чуть усталой улыбкой.

— Спасибо, тетя Сара, только меня ребята потеряют. — Вячеслав улыбнулся ей — веснушки, казалось, разбежались по всему его лицу. — У нас стрелка. Кстати, девчонок зовут старшую Катериной, а младшую Ксенией.

Женщина еще раз смерила взглядом гостей и жестом пригласила заходить в открытую калитку.

Катя, подхватив сумки, пошла за ней следом.

— Да не тягай ты, раз мужик здесь, — остановила ее хозяйка. — Вячеслав, проводи-ка нас в дом.

Слава легко подхватил сумки, прошел в прохладные сени, поставил баулы рядом у порога и быстро вернулся к машине. Катя, уже вдогонку, поблагодарила его, он же только отмахнулся: какая, мол, забота — мать с ребенком на отдых устроить.

— Ну вот, значит, добрались. Хорошо. Что ж, будем знакомы — меня зовут тетя Сара, — еще раз представилась хозяйка. — Пойдемте во двор, покажу вам все мое хозяйство.

Она пошла вперед, следом за ней, немного робея, поспешила Катерина, держа за руку сгорающую от любопытства Ксюшу. Гости были несколько подавлены суровой красотой и величавостью хозяйки. Катя с удивлением вспоминала, как Шура назвала тетю Сару «классной теткой». Ей бы такое никогда и в голову не пришло.

Двор был великолепен. У дома был разбит цветник. Золотые подсолнухи возвышались над разноцветьем мелких, неприхотливых бархатцев, ноготков, душистого табака, львиного зева. Чуть неподалеку, под окном, стояла красивая, большая, вся в деревянных кружевах скамейка с резной спинкой.

Но царствовал во дворе добротный бревенчатый сарай с большими дверями, наверху которого был устроен сеновал. У ворот стояла дощатая будка, крытая листами ржавого железа.

С некоторым опасением Ксюшка заглянула в будку, но там никого не оказалось.

— А где собачка? — осторожно, памятуя о недавнем своем промахе, спросила она хозяйку.

— Бульку я отпустила погулять, уж больно жарко тут на припеке. Но если эта пройдоха к ночи не вернется — на неделю посажу на цепь! — ответила тетя Сара. У них не возникло и тени сомнения, что так оно и будет и провинившейся собаке придется нести заслуженное наказание.

Ксюше стало заранее жаль собачку, но взгляд ее уже бежал дальше по двору и вдруг остановился на двух вкопанных в землю столбах с перекладиной наверху. С перекладины свисали две крепкие веревки, поддерживающие небольшую скамейку.

— Мам, качельки, — прошептала девочка, с восхищением глядя на это незатейливое сооружение.

— Да, Славик в прошлый раз приезжал, так, можно сказать, заново их сделал. Ведь у меня тоже ребятишки были, только вот выросли да поразъехались.

— А можно мне покачаться? — робко спросила Ксюшка.

— Давай. Для того и поставлены, — великодушно разрешила хозяйка. Только с первого раза не усердствуй, а то и в машине небось накачало, и здесь налетаешься до небес, так что голова кругом пойдет. — И, обращаясь уже к Кате, добавила: — А мы давай присядем здесь, в холодке. — Она указала на резную скамью.

— А сколько у вас детей? — задала вопрос Катя, чтобы начать разговор.

— Трое у меня. Замуж-то я рано вышла, еще и восемнадцати не было, — ответила тетя Сара, подперев кулаком щеку. — Мужик мне попался бедовый. Больше всего любил на гармошке играть. Правда, по молодости за гармошку я его и полюбила, и за чуб ржаной, и за васильковые глаза. Я тогда девка видная, красивая была, любой мог взять. А вот кровь в голову ударила — люблю Гришку, и все. Сколько меня мать ни уговаривала — стояла я на своем. Да что там… — Женщина махнула рукой и ненадолго задумалась. Потом встрепенулась и продолжила: — А впрочем, и ладно. Веселый был. И дети у нас хорошие. Первый был тоже Славка, как и Шуркин, потом через три года — Владимир, а погодком после него — Сергей. Больше не было никого. Муж мой утонул. Свадьбу в соседней деревне гуляли, а у меня Сережка был грудной, и месяца не было, так что осталась я дома… — Тяжелые складки перерезали ее переносицу. Потом она вздохнула и продолжила ровным, спокойным голосом: — Так вот, жарко было, наверное, как сейчас. Все полезли купаться. А потом, как охолонулись да за стол стали садиться, смотрят — а гармониста нет. Ну, думали, где-то пьяный лежит. Стали кричать, ругаться — не нашли. А как свечерело, ребята одежду с реки притащили. Все кинулись — да что уж… Поздно уже. Значит, не выплыл…

Женщина опять тяжело задумалась.

— А больше замуж не выходили? — поинтересовалась Катерина.

— Сваталось много. Пыталась жить с разными, так, без венчания — без мужика-то в деревне трудно… — Женщина задумчиво посмотрела на качающуюся на качелях Ксюшку и продолжила неторопливо: — Да не смогла. Как увижу, что на ребятишек плохой глаз кладет — так сердце и заходится. А уж ежели несправедливо крикнет или руку поднимет — вон Бог, а вон порог. Так никто и не прижился.