На заре земли Русской - [49]

— Весеня! Веся! Милая! Открой глаза, слышишь, очнись, Веся!

— Митя, скорее ее к нам, в тепло, — Александра тихонько подошла к нему, своим платком кое-как укутала девочку, но это навряд ли могло помочь. Неразборчиво поблагодарив, Митька подхватил подругу на руки и без единого вопроса пошел за Александрой, проваливаясь и спотыкаясь в глубоком снегу. Весняна оказалась довольно тяжелой: пуда три с половиной, одна ее рука свесилась и мешала, и парню самому было холодно — без своей теплой фуфайки и от намокшей одежды девушки.

Люди молчали, пораженные случившимся. Под крепким слоем льда река сонно ворчала, переваливаясь с боку на бок темными холодными волнами. Ветер бил в лицо мелкими мерзлыми каплями, сухой снег инеем оседал на волосах и ресницах. Лед перестал трескаться, затих, вода отступила, лишь слегка разбрызгавшись по краям полыньи и смывая пятна крови с пепельно-белого снега. Поглядев на замерзшую реку, на потрескавшийся лед и черную, страшную полынью, все поняли, что нечаянно так провалиться маленькой хрупкой девушке было невозможно. Значит, по чьей-то вине она упала… Но по чьей?

* * *

В небольшой и тесной, сумрачной, жарко натопленной горнице зажгли свечи, пахнущие воском и можжевельником. Плотно закрыли окна, подбавили жару в печи, так что стало и вовсе душно и сухо. Александра велела Дмитрию уложить спасенную девочку на лавку, где из нескольких шкур и широких отрезов ткани наспех было устроено что-то вроде постели. Травница Дарья, которую загодя позвал Всеслав, тут же принялась хлопотать вокруг Весняны, стаскивать с нее мокрую насквозь, затвердевшую на морозе одежду, вместо этого заворачивать в теплые пуховые одеяла, платки, все, что попадалось под руку и могло согреть хоть мало…

— Ступай, Митя, — словно в полусне Дмитрий почувствовал, как сухая и нежная рука Александры легла на плечо и слегка подтолкнула в сторону выхода из клети. — Без тебя управимся, нечего тут глядеть. Ступай.

Он покорно вышел на негнущихся ногах, и дверь с тяжелым скрипом захлопнулась, но все его мысли, вся душа осталась там, в полутемной жаркой горнице, где две женщины пытались спасти безвинно пострадавшую девушку, почти совсем девочку, отвести от нее смерть, если это было еще возможно. Далеко Дмитрий не ушел: остался в галерее, почти под дверью, забрался на сундук и замер, как напряженная тетива, вслушиваясь в тишину, неразборчивые голоса и шорохи.

…Огонь в печи разгорался все жарче, тревожно потрескивая осиновыми поленьями. Лучины быстро прогорали, и Дарья сбилась с ног, то прилаживая новые, то возвращаясь к постели на широкой лавке. Весняна кашляла и задыхалась, все еще выплевывая воду с кровью от обветренных и искусанных губ. Металась в жару и в бреду, на ее бледном лице выступили капельки испарины, тонкие руки то и дело вздергивались вперед, хватали воздух, как острую кромку льда, и тут же безжизненно падали обратно, почти касаясь пола. Когда жар становился нестерпимым, она приподнималась на локтях, ничего не видя перед собою, шептала в забытьи что-то неразборчивое про каких-то парней-подмастерьев и, быстро слабея, вновь опускалась на постланные мягкие шкуры, все пыталась устроиться поудобнее, но лихорадка колотила и била так, что трудно было дышать.

— Сашенька, родимая, пустое возиться, — Дарья, наконец, совсем выбившись из сил, присела на край скамьи в ногах у хворой. Отогнула край пухового покрова, прижала два пальца к обнаженной шее девочки, пытаясь отыскать дыхание, выждала немного, считая рваные удары сердца. — Не выдюжит она, слабенькая, погубит ее такое…

— Что ты, Дарья, нельзя! — ахнула Александра, на мгновение разогнувшись и ненадолго отняв от разгоряченного лица Весняны тряпицу, смоченную в холодной воде. — Бороться надо!

— Пустое, — глухо повторила травница, поникнув головой. Она была уже далеко не так молода, как юная и все еще доверчивая княгиня, повидала на своем веку многое, и хворей всяких, и ран, и смертей, только чудес еще не видала. И оттого в них не верила, но умом понимала, что спасти искупавшуюся на морозе в полынье девушку, которая и без того была здоровьем слаба, невозможно. — Хоть Перун, хоть Макошь, хоть сами ваши ангелы-архангелы, то бишь, в кого вы там веруете, в Явь спустятся, не помочь ей сейчас. Ночь эту, быть может, она еще протянет, но сил жизненных у нее нет совсем, ты посмотри, — Дарья поднесла к лицу лежавшей лучину, и Александра с содроганием увидела, что кожа ее стала совсем белой, только на ввалившихся щеках играл легкий тусклый румянец, да и тот больше походил на нездоровый…

Лихорадка утихла. Александра взяла горячую руку девочки в свою, принялась тихонько гладить, но ее саму душили слезы. Она отчего-то верила, что у них с Дарьей все получится, что юная, ни в чем еще не согрешившая девушка не заслуживает смерти.

Глава 13

Однако, не желая вконец огорчать княгиню, травница Дарья послушалась ее просьбы, и они вдвоем, сменяя друг дружку и помогая, отогревали Весю, отпаивали ее горячими травяными и медовыми отварами, даже переложили поближе к печи. Когда закончили, Александра, умаявшись, на миг-другой задремала сидя, и ей почудилось, что дыхание хворой стало ровнее и тише, а потом, очнувшись от мимолетной дремоты, она вскинулась, стряхивая остатки сна, приложила ладонь к губам спящей.