На заре земли Русской - [41]

Всеслав вел коня шагом, держа одну руку на рукояти меча и прислушиваясь к каждому шороху. С еловых ветвей шумно сыпался снег, ломался и хрустел наст под лошадиными копытами, глухо звенели шпоры. Небольшой строй полочан пробирался через густые заросли: с главной, прямой дороги решили свернуть, чтобы лишний раз не открывать себя, тем более ночью. Радомир, ехавший прямо за Всеславом, мстительно подумал, что поделом Андрею и его дворовым: будут знать, как предавать своих. А им самим теперь проще: предупреждены об опасности в лесах.

— Черт, — Всеслав вдруг выругался шепотом. — Зря с дороги сошли. Не вижу ничего, того гляди, заблудимся.

— Да ты что, княже? — встревожился Радомир. — Гляди, — он вытащил из-за широкого кушака берестяной свиток. — Вот была дорога, а мы к закату от нее слегка свернули, сюда ехать надо.

— Не сюда. Эта дорожка ведет на Черниговскую, — князь тронул серебряным перстнем извилистую линию на карте, уходящую к широкому полю. — А мы еще дальше заехали. Ночь…

Дружинники зашумели, споря, верно или неверно ехали до этого. Радомир скреб пальцем карту, не понимая, когда они успели свернуть с намеченной тропы. Всеслав задумчиво оглядывался по сторонам, готовый в любой момент спрыгнуть из седла и выхватить оружие. Неожиданно справа зашелестели ветки, посыпался снег, заскрипел под чьими-то мягкими сапогами.

— Тихо! — отрывисто крикнул Всеслав. — По местам все!

— Погоди, княже, мечом размахивать, — на дорогу вышел человек в зеленом кафтане и шерстяном худе грязно-серого цвета с медной фибулой. Луна, ненадолго выглянув из-за облака, осветила его тусклым светом: одет он был почти бедно и потрепанно, за плечами болтались лук и колчан со стрелами на ремне, грязные пряди светло-русых волос наполовину скрыли лицо. Его нельзя было разглядеть в темноте, но по голосу стало ясно, что путник молод.

— Заблудились, чай? Далеко же вы с дороги съехали, — продолжал незнакомец, отступив в тень и заложив за спину руки в шерстяных рукавицах. — Вам бы у реки свернуть не налево, а направо. Там путь из леса к городищам и короче, и тише. Доехали бы до Турова, а там до Киева, почитай, рукой подать. Поезжайте напрямки, а как увидите развилку у двух сосен, так там снова направо.

— Спасибо, добрый человек, — Всеслав убрал меч в ножны, но руку с рукояти снимать не спешил. — Да только нам уж не проехать по темноте. Не укажешь дорогу? Мои кмети тебе заплатят.

— Не надо, — качнул головой тот. — Я проведу.

Неровный строй дружинников снова тронулся в путь, на сей раз еще медленнее, чем раньше: пеший конному плохой спутник, но князь приказал ехать шагом, чтобы следовать за неожиданным помощником и не заблудиться снова. Дорога и вправду оказалась легкой и недолгой: через некоторое время добрались до развилки, где следовало повернуть направо.

— Храни тебя Бог, — Всеслав отвязал от пояса калиту с золотыми гривнами, подал незнакомцу-помощнику, но тот отступил на шаг и снова покачал головой.

— Я от тебя, княже, ни серебра, ни золота не возьму. Мне вам помочь в радость. Дай Бог, чтоб до Киева доехали без промедлений.

— А сам ты кто таков будешь?

— Птица вроде вольная, да подневольная, с крыльями обрезанными и кольцом охотничьим, — отвечал он странной загадкой, поклонившись в пояс. — Ни к чему тебе, княже, мое имя.

— Через седмицу приезжай к нам, в Полоцк. Как гостя встретим.

— Благодарю тебя за доброе слово, — путник нахмурился и отвел взгляд. — Но приглашение не приму, уж не взыщи. Забудь, что меня видал. Ну, прощай.

И, тихонько насвистывая и поскальзываясь в глубоком, рыхлом снегу, он скрылся за чернеющими деревьями — только узкие следы от сапог остались. Всеслав перекрестился, взглянув на небо. Каждый думал о своем.

На подъезде к полям лес стремительно редел, дорогая становилась просторнее и шире, вот уже то и дело встречались следы саней, обозов, конских копыт. С дороги негласно решили больше не съезжать: кто знает, как выбираться из незнакомой чащобы? Повезло, что северное полесье миновали благополучно, не встретившись с лихими людьми, теперь можно было ехать, не таясь. О чуде, случившемся по дороге, разговаривали вполголоса, боясь, как бы князь не осудил за трусость. И ведь ни имени своего тот человек не назвал, ни прозвища, и от приглашения отказался, и золота не взял…

Но так или иначе, божьим чудом они были спасены. До Киева оставалось еще около полутора сотен верст, которые рассчитывали проехать до завтрашнего дня.

Останавливались только дважды в маленьких посадных деревушках: накормить и напоить уставших лошадей, передохнуть самим после двух дней в седле. Всеслав был нетерпелив, второй отдых позволил только после долгих уговоров и споров, грозящих перерасти в возмущение. Только боярин Радомир, первый и самый верный друг, втайне от самого князя старался пояснить людям, что и его след понять: вина за случившееся только на нем, не узнал вовремя, недосмотрел, и если предательство Андрея приведет к последствиям, то виноват в этом будет только сам Всеслав. Оттого и переживает так, тревожится, чтобы успели в срок к князю Ярославу…

Тремя днями после приезда Андреева обоза киевский двор встречал Всеслава. Парнишка-гонец, которого послали вперед, передал все в точности. Изяслав даже решил отложить на время свое возвращение в Туров, чтобы снова встретиться с человеком, которого не мог назвать ни другом, ни врагом. Клятва о мире, крестоцелование, что было совершено на берегу реки Немиги, не примирило их ни на шаг. С младшими братьями полоцкий князь и правда был дружен, а с ним самим — нет… Уж больно они разные, чтобы рядом стоять.