На задворках "России" - [9]
В буфете ко мне подсел Сергей Иванович Ларин, с которым мы немало лет проработали бок о бок в отделе публицистики.
— Напрасно вы так. Андрей долго над этой статьей трудился, со всеми нами согласовывал...
— А вот Залыгин ее, оказывается, даже не видел! Можно ли втайне от главного редактора публиковать программную статью?
— Ну, этот Сергей Павлович... Вам не кажется, что он тянет журнал назад? Нет, правда?.. Ему многое приходится объяснять. Год назад, когда Ельцин разгромил Верховный Совет, Сергей Павлович вернулся из какой-то поездки и стал возмущаться на редколлегии: какое безобразие, палили из пушек в центре Москвы! Но мы растолковали ему, в чем дело, и он вынужден был в конце концов согласиться...
Бедный Залыгин! Ситуация в журнале требовала от него, как я начинал догадываться, мобилизации всего накопленного за долгие годы опыта выживания. Бедный я!
— А в чем, интересно, тогда было дело? — спросил я Ларина. — Разве вам не жалко нищих стариков и старух, которые бросаются по привычке под красные флаги в последней надежде хоть как-то донести свое бедственное положение до власти? До якобы власти, которая нынче по определению ни за что не отвечает...
— Да вы поглядите на ряшки этих митингующих, кто там бедствует!
Авторитет Сергея Ивановича был в моих глазах очень высок. Моложавый, деликатный и застенчивый, как юноша (в свое время я был страшно поражен, узнав, что он успел повоевать на Отечественной и по возрасту годится мне в отцы), когда-то именно он первым встретил меня в журнале и всячески опекал. Работать рядом с ним было одно удовольствие. Прирожденная интеллигентность, ум, начитанность и всеохватная осведомленность (в литературном мире он, кажется, лично знал каждого), терпимость, всегдашняя готовность к бескорыстной помощи, какое-то даже самопожертвование в характере — все это создавало необыкновенно приятную, легкую атмосферу общения, какой я не ощущал больше никогда и ни с кем из сослуживцев.
Я всегда отвечал ему взаимностью. Во всяком случае, старался.
"Дорогому Сергею Ананьевичу в память о наших совместных страданиях в стенах "Нового мира"" — прочувствованно писал он мне на подаренной при первом расставании книжке своего перевода с польского.
Неужели даже Ларин мог так измениться за минувшие годы? Ослепнуть, оглохнуть и зачерстветь?..
Залыгин, почеркав юбилейную статью, вставил в нее свой кусок:
"В первые годы перестройки, когда еще свирепствовала цензура, мы вступили с нею в решающую схватку.
Общая, или гражданская, цензура всеми силами противилась публикации солженицын- ского "ГУЛАГа”.
"ГУЛАГ” у нас прошел.
Цензура военная задерживала "Стройбат” Сергея Каледина . "Стройбат” у нас прошел.
Нам противостояла цензура "атомная”. При поддержке А. Д. Сахарова мы едва ли не через год мытарств напечатали ,,Чернобыльскую тетрадь” Григория Медведева и целую серию статей, посвященных проблемам экологическим. В частности, приостановили проект переброски стока северных рек на юг.
Уже тогда мы печатали до той поры закрытые для прессы произведения Пастернака, Набокова, Домбровского, Хайека, Доры Штурман... — не перечислить тех, кто благодаря ”Новому миру” предстал в поле зрения тогдашнего, еще советского читателя.
Статьи таких авторов, как Селюнин, Шмелев, Клямкин, без преувеличения явились тогда учебными пособиями не только для деятелей рыночной экономики, но и для широкого читателя.
По мере сил мы и сегодня стараемся поддерживать этот уровень".
— Ну, ладно ... — снисходительно цедил, читая это, бритоголовый великорослый Костырко. — Хотя стилевой разнобой, конечно, жуткий!
Роднянская же при одном упоминании о Сахарове морщилась, будто хватила уксуса. Текст ходил по кругу, "дорабатывали" его в несколько приемов, собираясь иногда у Залыгина: я, Роднянская, Костырко, кто-нибудь еще. Василевский не участвовал. Залыгин убрал, конечно, "мы предприятие совершенно частное" и все про надежды на предпринимателей. Мне удалось настоять на вычеркивании загадочных "партии", которая кому-то "близка", и "церкви", к которой "многие принадлежат". Убрали "без коммунистов и фашистов" в конце. Снял я и претенциозные шрифтовые акценты на "либеральности", "христианстве", "консерватизме" и прочем. Но в отношении "красно-коричневых" Роднянская стояла насмерть:
— Вы просто не понимаете, что нас постоянно в этом винят. Мы должны публично объясниться!
(Это был, конечно, камешек в огород Залыгина. Ее-то, еврейку и "демократку", как можно было в таком заподозрить?)
Залыгин предпочел уступить. Родилось уклончивое: "и если надо напоминать, что ж, напомним: мы не красные и не коричневые".
Роднянская, однако, вошла в раж и продолжала это место совершенствовать; ей показалось, что будет лучше сказать: "мы не коммунисты, не фашисты и не антисемиты". Тут уж мне было все равно, но Залыгин вдруг вспылил:
— Давайте еще напишем, что мы не воры и не убийцы! Почему нам надо во всем оправдываться?
Еще Роднянская вычеркнула своей рукой залыгинское: "Мы по-прежнему журнал перестроечный" — и зачем-то вписала на этом месте (у меня сохранился оригинал ее правки) сакраментальную фразу: ""Новый мир" всегда должен быть новым", — ставшую впоследствии законным объектом насмешек. Читая язвительные печатные отзывы на получившуюся в результате галиматью, я думал: за что бился, какую культуру пытался тут отстоять? Все ведь просвечивает...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Современный авантюрно-философский роман. Главный герой — бедный молодой художник, неожиданно для самого себя приближенный к старому губернатору. Смешные и печальные приключения чудака, возомнившего себя народным заступником. Высокие понятия о чести переплетаются здесь с грязными интригами в борьбе за власть, романтические страсти — с плотскими забавами, серьезные размышления о жизни, искусстве и религии — с колоритным гротеском. За полуфантастическим антуражем угадываются реалии нынешней России.
Настоящее издание – попытка приблизить современников к личности и творчеству гениального русского композитора. Здесь описаны события последних пяти лет жизни П.И. Чайковского (1888–1893), когда им были созданы величайшие произведения – оперы «Иоланта» и «Пиковая дама», музыка к балету «Щелкунчик» и Шестая («Патетическая») симфония, которой он впервые дирижировал сам. В книге, основанной на личной переписке Чайковского с братьями Анатолием и Модестом, композитором Сергеем Танеевым, поэтом Константином Романовым, Надеждой фон Мекк и другими, читателям откроется таинственный внутренний мир человека, музыке которого полтора века поклоняется мир и чьи произведения до сих пор являются самыми исполняемыми на земном шаре.
Лев Яшин был абсолютной величиной в мировом футболе. Он стал первым вратарем, получившим “Золотой мяч”, а в 1999 году ФИФА назвала его лучшим вратарём ХХ века. Однако он был не только прекрасным спортсменом, но и выдающейся личностью… Перед вами самая полная биография великого российского футболиста, из которой вы узнаете о его пути, больших победах и горьких разочарованиях.
10 декабря 2015 года Петр Яшек прибыл в аэропорт столицы Судана города Хартум, чтобы вылететь домой, в Чешскую Республику. Там он был задержан суданской службой безопасности для допроса о его пребывании в стране и действиях, которые, в случае обнаружения, поставят под угрозу преследуемых христиан, с которыми он встречался. После задержания, во время продолжительных допросов, Петр понял, что в ближайшее время ему не вернуться к своей семье… Вместо этого Петру было предъявлено обвинение в многочисленных особо тяжких преступлениях, и он был заключён в тюрьму на 445 дней — только за то, что предоставил помощь христианам, преследуемым правительством Судана.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
Книга «Голоса Бессмертия» Елены Шуваевой-Петросян – сборник очерков, основанных на воспоминаниях ветеранов Великой Отечественной войны из Армении. Она повествует об эпизодах героических биографий фронтовиков, которые, завершив ратный труд, продолжили служить Отечеству в мирное время. Это, по сути, воспоминания немногих доживших до 75-летнего юбилея Победы участников Великой Отечественной войны, призванные стать частью общей памяти о подвиге армянского народа, его вкладе в общее дело победы над фашизмом.
Миллионы россиян знают (или им кажется, что знают), что Егор Гайдар делал. Кто-то за это его благодарит, кто-то проклинает. Но мало кто знает, почему он делал именно так, что он при этом думал. А ведь все это изложено в его книгах. В своих работах он описал всю социально-экономическую историю человечества – от первобытных обитателей пещер до жителей современных мегаполисов. Особое место в его работах занимает, разумеется, Россия, ее путь на фоне мирового развития. И все, что он делал на практике.