На задворках "России" - [44]

Шрифт
Интервал

— Мелкобуржуазной? Я такого слова не знаю, — надменно изрекла Роднянская.

— Что делать. Каюсь, я когда-то изучал курс марксистско-ленинской философии.

— Мы все его проходили... Вы правда не одобряете буржуазию, буржуазность?

В тоне подчеркнуто звучал зоологический интерес ко мне как к совершенно осо­бому, никогда ей ранее не встречавшемуся виду.

— Давайте ближе к тексту, — попросил я. — Архангельского заботит, "как помочь буржуазии обрести национальное лицо". Это не первое, о чем сегодня хочется думать. Гораздо бы важнее озаботиться спасением гибнущих на глазах десятков миллионов людей, как раз и составляющих нацию.

— Да, но это позиция газеты "Сегодня"!

— Мне эта позиция не близка.

— Я знаю. Но Архангельский сейчас за границей, связь с ним затруднена. Мы не можем править статью без автора.

Сошлись на том, что я напишу от своего имени послесловие к статье Архангель­ского.

Вот оно:

" ...Как же все-таки "удержаться от очередного срыва в русскую ересь всеобщего равен­ства” — в пору наглого, воинственного, сводящего с ума неравенства?

Как ”обойти сегодняшний мир с правого фланга”, а при том соблюсти ”всемирное ра­венство (?! — С. Я.) демократии”?

Автор не знает ответов. Не помогает их отыскать, как явствует из статьи Архангельско­го, и история русской мысли от Карамзина до наших дней — она лишь запутывает дело.

Может быть, причина в том, что сами вопросы сформулированы некорректно и, глав­ное, не вовремя, по какой-то инерции?

Стоило ли начинать с обобщения, что интеллигенцию по природе тянет вправо, если его опровергают уже родоначальники правого крыла современной русской интеллигенции — и Карамзин, и Ю. Самарин, и даже К. Леонтьев, а в конце концов и оставшиеся в одиноче­стве "Пушкин вкупе с Достоевским”, эти "классические русские консерваторы”? Стоило ли распределять по флангам ныне здравствующих писателей, если давно потерян счет фрон­там и все боевые порядки смешались? Стоило ли (стоит ли!) так настырно вписываться в этот никак не дающийся нам "правый поворот”, если за ним вполне реальна смертельно опасная осыпь слева?”

”...здесь, почти повсеместно, мы обнаруживаем тщательно скрываемый логический по­рок. Сквозь гул охранительных формул явственно слышна щемящая мелодия тоски по ино­му общественному идеалу”.

Истинно так!

Добавлю еще: мне — впервые, может быть, у Архангельского — отчетливо слышен в этой его статье призыв к культурному миру (на уровне качественно отличном от простого "замирения", от политических компромиссов), пусть иронично окрашенный. Кажется, авто­ра самого более не устраивает воинственная игра со словами. А если что и вырывается не­впопад, наперекор соединяющей мысли, — так наработанную инерцию невозможно же по­гасить сразу!

”Пойдешь направо — придешь налево...”

В самом деле, хочется остановить кружение и подумать. Особенно после напоминания о том, какой властью обладает в России слово".

Получив мою заметку, Роднянская какое-то время думала и взвешивала, а затем пришла уговаривать меня ее не печатать. Теперь она была согласна на все: закавы­чить "правых" и "левых", изъять родовую правизну интеллигенции и вычеркнуть про­чие задиристые формулировки (и для этого ей почему-то совсем не требовалось при­сутствие и согласие автора!). Что тут возразишь? Она хозяйка отдела, ей и решать. Хоть и жаль было, конечно, утраченной свежести статьи Архангельского и собствен­ного труда...

В конце года Саша Архангельский за эту и другие статьи получил премию “Нового мира" — вполне заслуженно.

Лауреатом журнальной премии стал в конце концов и Михаил Кураев, с заметка­ми которого "Путешествие из Ленинграда в Санкт-Петербург" связана еще более скан­дальная история. Я первым в журнале познакомился с рукописью, принесенной авто­ром поздней весной, и тогда же в разговоре с ним посетовал:

— Эх, если бы пораньше! Если бы успеть напечатать такое до выборов!..

— Ничего, сгодится и потом, — резонно возразил тот.

"И почему это правители так любят Петра Первого, почему так тянутся к нему и всячес­ки стараются подчеркнуть малейшее, даже отсутствующее, с ним сходство?

Может быть, это актерская зависть? Роль кажется уж очень выигрышной — царь-рефор­матор по наитию, царь-преобразователь по произволу, он как бы и всем последователям выдает скрепленный своим авторитетом исторический вексель на достижение цели — ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ! Вот чем эта роль приманчива. И тем, кто строил социализм любой ценой, и тем, кто возрождает капитализм, и снова любой ценой, Петр Первый нужен как пример и как оправдание".

"Конечно, Чубайс и Ельцин — величайшие приватизаторы в истории России, но знали ли они, что шли по пути Великого Петра?..

О мошеннических приемах "приватизации" писал Петру Первому с Урала удивительней­ший человек, гордость отечества, Василий Никитич Татищев: он видел перед собой крис­тальный пример — обласканного царем и уверовавшего в свою неуязвимость Демидова...

Почему взяточничество, подкуп, коррупция стали неизбежны?..

Промышленник, по сути, завладел государственным предприятием, а чиновник, по сути, завладел государственной властью и лишь делал вид, что власть государева. И понимали они друг друга так же хорошо, как и в наши чудесные времена. На радость царям-реформаторам, секретарям-реформаторам, исполняется многоактный балет "РЕФОРМА", представление, замечательное тем, что самые главные события в нем происходят за кулисами".


Еще от автора Сергей Ананьевич Яковлев
Письмо из Солигалича в Оксфорд

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Советник на зиму

Современный авантюрно-философский роман. Главный герой — бедный молодой художник, неожиданно для самого себя приближенный к старому губернатору. Смешные и печальные приключения чудака, возомнившего себя народным заступником. Высокие понятия о чести переплетаются здесь с грязными интригами в борьбе за власть, романтические страсти — с плотскими забавами, серьезные размышления о жизни, искусстве и религии — с колоритным гротеском. За полуфантастическим антуражем угадываются реалии нынешней России.


Живая человеческая крепость

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ассоциация полностью информированных присяжных. Палки в колёса правовой системы

Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.


Череп и кости в российской военной символике

Краткое и ёмкое  описание использования "мёртвой головы" в Российской армии.Для широкого круга читателей, интересующихся историей.


Жестокие мили

Зимой 1925 года в аляскинском городке Ном разразилась эпидемия дифтерии. Запас противодифтерийной сыворотки подходил к концу, порт сковали льды, ближайшая железная дорога проходила в нескольких сотнях километров от места событий, а самолеты не могли летать при сложившихся погодных условиях. Оставался единственный способ доставить спасительное лекарство. Прочтите о событиях того времени в документальной книге, повествующей о мужестве и несгибаемой воле людей и животных.


Письма к Лермонтову, упомянутые в «Деле о непозволительных стихах»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приложения к прозаическим произведениям

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Анкета

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.