На высоких оборотах - [11]

– Так, всё, я не знаю уже... – Потеряв терпение, девушка бросила недоделанный букет и устремилась в подсобку: – Валентина Алексеевна, подойдите, пожалуйста!.. Тут клиентка... Ей всё не нравится!

Из подсобки вышла стройная сероглазая женщина с тяжёлым пучком светло-русых волос, которым освещение торгового зала придавало тёплый медный оттенок. Прекрасные и густые, они лежали непринуждённо и как бы небрежно, но в этом чувствовалось искусство ловких пальцев. Две кокетливые прядки изящно обрамляли выпуклый гладкий лоб, аккуратные тонкие брови не слишком выделялись на лице, а вот глаза... Может, такие были у Спящей Красавицы? Тающий весенний снег, прохлада, капель, пушистые соцветия вербы... Поэзия, да и только, хотя Алина не сочинила ни единого стихотворения в своей жизни. Чуть тронутый матовой бежево-розовой помадой рот сдержанно улыбнулся, и с губ слетели вежливые слова, а точнее сказать, прожурчали мартовским ручейком:

– Добрый вечер. Я чем-то могу вам помочь?

«Валентина...» – ёкнуло в груди у Алины. Валентина и цветы. Где-то она это уже... видела? Слышала? Нет, не бывает таких совпадений.

– Валя? – невольно сорвалось с её губ.

Ей давно хотелось сократить это имя – вот так, округло, тепло и просто. И пусть чуть-чуть нагло и преждевременно, но Алина не могла иначе.

Женщина удивлённо чуть сдвинула брови, не переставая улыбаться.

– Простите... Мы знакомы?

Так мило у неё это вышло – хмуриться и улыбаться одновременно, что сердце Алины провалилось в щекотно-пушистую ивовую глубину.

– Нет, извините... Я, наверно, вас с кем-то спутала, – сказала она. – Всё в полном порядке, букет замечательный, его просто нужно было чуть-чуть доработать, и всё. Девушка совершенно зря расстроилась. Я прошу прощения за лишнее беспокойство.

Валентина Алексеевна с этой вербно-милой улыбкой осмотрела букет взглядом профессионала, убрала пару цветков, добавила зелени и показала Алине:

– Так вас устроит?

– Чудесно, – кивнула та, не сводя зачарованных глаз отнюдь не с букета, а с золотистых, словно осыпанных вербной пыльцой ресниц Валентины Алексеевны.

Та неторопливо упаковала букет, украсила бантом из шуршащих ленточек – невозмутимо-спокойная, сдержанно-приветливая, с ивово-гибкими руками и точёным станом. Фигурка – прелесть, ничего лишнего – в самый раз по вкусу Алины.

– Вы упаковываете букет так, будто танцуете менуэт, – брякнула она первое пришедшее в голову сравнение.

Кажется, молоденькой продавщице в слове «менуэт» послышалось что-то созвучное, но несколько из другой области, потому что она зажала тихий смешок-хрюк кулачком. Валентина Алексеевна приняла комплимент со своей загадочно-чарующей невозмутимостью.

– Будете рассчитываться картой или наличными? – спросила она.

– Картой, если можно.

Деньги списались, Алина вынула карту и взяла букет. Уйти и больше никогда её не увидеть? Немыслимо и невыносимо. Ноги прилипли к полу и не хотели двигаться к двери, будто приклеенные липкой патокой, и Алина с трудом отдирала их. Воздух вдруг стал густым, как тесто.

И снова дождик... Осенняя промозглость забиралась под шарф, откуда-то тянуло запахом кофе. Алина села в машину, но не отъехала и пары кварталов, как ей попался другой цветочный магазин. Букет для мамы, составленный прекрасными руками этой золотоволосой гейши (почему гейши? – Алина не могла себе объяснить), лежал на сиденье и намекал – столь открыто и явно, сколь не смогли бы выразить вслух те матовые, бежево-розовые губки. На них лежала печать служебной вежливости – сорвать её, как клейкий ярлычок, и прильнуть поцелуем.

– Уфф...

Алина притормозила и припарковалась. Продавщицей оказалась тётенька зрелых лет с непробиваемым «покерфейсом», о чей железобетонный опыт разбивались все клиентские капризы, и Алина попросила составить букет уже без всяких поддёвок и провокаций. Она просто молча следила, чтобы букет получился качественным, и цена не имела значения.

Напротив, через дорогу от магазина, весьма кстати оказался супермаркет, и Алина купила там большую шоколадку с изюмом и цельными орехами.

Она вернулась в магазин, в котором царствовала Валентина Алексеевна. Продавщица встретила её с каменным напряжением на лице, но Алина очень любезным тоном ещё раз поприветствовала её и сказала:

– Мне бы Валентину Алексеевну на пару словечек. Если можно, конечно.

(«Ларису Ивановну хочу», ага).

Девушка, видимо, ещё не простившая Алине недавних издевательств, подчёркнуто медленно и нехотя удалилась в подсобку.

– Валентина Алексеевна, там снова ЭТА КЛИЕНТКА. Вас хочет видеть.

Слова «эта клиентка» она выделила голосом особо, снова вызвав у Алины внутренний смешок. Золотоволосая властительница цветочного чертога появилась – в клеенчатом фартучке и хозяйственных перчатках. Она была во всех нарядах хороша. Нет, решительно прекрасна.

– Слушаю вас...

Если от звучащих слов можно испытывать оргазм, то Алину накрыл именно он. Одно это «слушаю вас» по своему эффекту стоило десятка горячих ночей.

– Гм, кхм... Простите, что отрываю от работы, но... – Алине пришлось прочистить горло, слипшееся от пустынной сухоты. Она протянула букет: – Вот... Это вам.