На Врангеля. Повесть о перекопских боях - [3]

Молотьба была уже закончена, так что я не видел, как они молотят, но все же у некоторых я заметил какие-то каменные катки. Крестьяне говорили мне, что они этими катками молотят хлеб. Помимо катков в селе есть и машины, но нигде я не видел ни одного гумна. Нет у них и овинов, нет и амбаров, без которых у нас в Сибири и прожить невозможно. Ведь мы в амбары ссыпаем наш хлеб, а здесь посмотришь — соломы много, а хлеба не видно, и где он у них, я и до сих пор не знаю. Затем у украинцев нет бань, что совсем скверно, и меня удивляет, как они живут?

Вероятно привыкли. Но ведь и привычка плохая. Они мало в бане моются. Летом выкупаются в реке, если она недалеко, и вот и все. Вот какая жизнь на Украине.

Сибирские женщины здесь хлеба испечь не сумели бы, потому что привыкли топить печи дровами, а на Украине топят соломой и кизяком. А у нас топят дровами и то часто ворчат, что они плохие, лиственные или березовые, а сосновых не берут совсем.

Мне кажется, что хорошо здесь жить летом. Воздух должен быть приятен потому, что повсюду сады и много фруктовых деревьев, чего нет у нас в Сибири, где я даже не видел, как они цветут. Но если здесь много садов, зато совсем нет пастбищ. Летом приходится всю скотину держать дома.

В Решетиловке мы были до утра, а утром отправились в Новые Сенжары. Этот поход мне показался еще тяжелее. В Новых Сенжарах нас поместили в холодной квартире, где всю ночь мы дрогли от холода.

Гусаров

Утро было морозное. Из Новых Сенжар мы двинулись дальше и, придя в Большую Маячку, расположились на ночлег. Во время следующего перехода к нам недалеко от села Топчино приехали из хуторов трое крестьян с просьбой помочь их горю. К ним ворвались бандиты и грабили все, что попадалось им под руку.

Наш командир батальона обещал послать туда людей.

В село Топчино мы вошли с песнями, и, когда расположились по квартирам, наш хозяин говорит нам: «С начала гражданской войны у нас не было таких войск. Сразу видно, что вы хорошо обучены и не похожи на всех тех, кто приходил к нам до сих пор».

Чернышов

Здесь мы хорошо поужинали. Хозяйка постлала нам мягкую постель. Утром мы двинулись к Николаевке.

Шли весело. Мы с утра узнали, что в Николаевке будет дневка. Вечером на улице в Николаевке толпились и девчата, был праздник Покрова по старому стилю. Девчата были в ситцевых юбках — «спидницах» и в ситцевых же платках — «хусточках». Парубки щеголяли в лаковых сапогах. Поужинав, мы улеглись. Часов в 11 ночи была тревога. Мы выбежали босиком за огороды, расположились в цепь и лежали так до утра, когда узнали, что бандиты убили в селе Перещепино нашего командира полка. Утром привезли убитых. Их было четверо: командир полка Лопатин, адъютант Алябьев и два красноармейца. Мы все время говорили: «Надо отомстить этому селу!» Когда мы пришли в Перещепино, один из наших полков уже разбил банду Матвеенки.

Гусаров

Я в это время был начальником караула. Привели ко мне двух пойманных бандитов, и на мой вопрос, где они были во время боя, они ответили, что ловили на озере рыбу. Тогда я велел их обыскать. Во время обыска мы нашли у них бинокль и 6 мотков ниток. Тогда я стал поступать с ними серьезно. Вижу, идут мимо нашей хаты двое здешних крестьян. Я остановил их и спрашиваю: «Откуда эти хлопцы?» Они мне сказали: «Это с балки». Я так и не понял, что обозначает это слово.

Рожков, Хаев

Убитые командир, адъютант и два красноармейца были первыми из нашего полка, павшими на Украине от рук бандитов. 16 октября в Николаевке мы торжественно хоронили убитых товарищей. На похоронах присутствовали красноармейцы трех полков, арт. дивизиона и много крестьян. Был устроен митинг и отдан салют из 8 орудий и из винтовок. За ночь было выловлено около 20 бандитов.

Гусаров, Нецветаев, Вычужанин

В Перещепино, где мы стояли несколько дней и еще ближе ознакомились с украинцами, я думал о том, как мало похожа на нашу Сибирь Украина. Заведись у нас такие бандиты, как здесь, — наши крестьяне всех бы давно переловили. А здешние жители, не обращая внимания на бандитов, винят во всем нашу власть, которая у них, как они говорят, только берет и ничего не дает. Они не сознают, что 7-й год — все война и у советской власти самой пока нет ничего. Крестьяне хмуро смотрят на нас, и «нема ничего» — это все, что мы слышим. А когда мы рассказываем, как Красная армия разбила Колчака, они отвечают нам, что Врангеля никогда нам не взять, потому что здесь и не такие, как мы, были вояки, и то он их разбил, а мы и до фронта из-за бандитов дойти не сумеем.

Чернышов

— Вон вы, — говорят, — идете на Врангеля, а ведь у него не только броневики, есть даже и танки, а у вас только винтовки.

Рассказывали нам и про махновцев, как они до нашего прихода, разъезжая по деревням под видом коммунистов, грабили крестьян.

Но когда Махно узнал о приходе нашей дивизии, то начал плясать под нашу дудку, и через несколько дней мы узнали, что этот хитрый бандит, чувствуя, что над ним собирается гроза, присоединился к нам.

* * *

Коломцев, Колпаков, Коломцев

Проходя через деревни, мы старались разъяснить крестьянам, отчего трудно всем живется. Споров было много, но все же, когда мы уходили из деревни, было видно, что крестьяне уже иначе начали относиться и к Красной армии, и к советской власти. Крестьяне говорили нам, что раньше, как только приходили к ним красные, сейчас же давай по хате шарить и ругаться. — «А вы, — говорили нам, — смирные пришли». Конечно, бывало часто, что под видом красноармейцев грабили крестьян бандиты, но иногда грабили и наши и своими грабежами портили все дело. Мы страшно на них злились и старались загладить все их проступки. Мы обходились с крестьянами как можно мягче, никогда не обижали их и за все, что брали, им платили, стараясь не оставаться у них в долгу, а если и приходилось иногда о чем-нибудь просить их, то просили вежливо и без угроз. Хотя мы и уставали с ними в разговорах, но добивались своего, и в конце концов крестьяне начинали относиться к нам как к настоящим освободителям народа.