На воздушном шаре — туда и обратно - [11]

— Значит, ты на меня не сердишься?

— Сержусь? Наоборот! Ужасно рад тебя видеть.

— Ну, если не сердишься, тогда, значит, боишься — вон даже охрану с собой привел! — И она кокетливо улыбнулась второму.

Тот незаметно, но хмуро отвел глаза.

— Что ты, какая охрана, — засмеялся Юра, взял второго за руку и потянул его вперед. — Это мой друг, и вообрази, тоже Юрий.

— И он везде с тобой ходит? — продолжала кокетничать она. — Даже на свидания? Ну, тогда давайте оба Юрика ко мне! Кофеем напою. Мне таких пирожков с мясом положили — пальчики оближешь.

— Да, представь себе, такой смешной, — сказал Юра и занес ногу над бортиком, чтобы перелезть к ней, — ни за что не отпускал меня одного. Это он до сих пор ревнует к моему прошлому!

— Ревнует?

— Вот именно. Столько лет живем, и до сих пор ревнует.

Она оторопело подняла руку:

— Погоди… Я тебя правильно поняла?

— В каком смысле?

— Это твой… друг?

— Да, — спокойно произнес он и спрыгнул обратно на дно своей корзины. — Ты правильно поняла. И?..

Так вот почему у них голубой шар.

— И… ну и что… и ничего… бывает… — тупо забормотала она.

— Да, бывает, — согласился он.

— Но только… как же тогда… — Только что вспомненный подъезд, и батарея, и его ищущие горячие сухие губы явственно представились ей. — Ты ведь был… ты ведь тогда был…

— Нормальный? — усмехнулся он.

— Ну да. То есть…

— Я и сейчас не псих.

— Нет, я в смысле… как же ты тогда, со мной…

— Я себя тогда плохо знал. А хотелось, хотелось очень, прямо невмоготу… Но как хотелось, с кем — это я тогда боялся разбираться. И ты была тогда такая… как мальчик с античной вазы… очень мне нравилась.

— А теперь?

— А теперь вон какая, в полном цвету, женственная…

— И это тебе не нравится…

— Почему же, очень нравится. Одно удовольствие смотреть.

— Смотреть… — криво усмехнулась она.

— Если бы ты меня вовремя не бросила, мог бы совсем запутаться. Жениться, детей наделать… Мучений не оберешься, для обоих.

— Да, конечно…

— Вот благодаря тебе бог уберег.

— Но ты же хотел детей… Планы строил…

— А у нас есть. Сын и дочка. Дочка уже большая. Мы ведь теперь в Голландии живем.

— А, в Голландии…

— Да, много лет уже.

В Голландии он живет. И детки у него, пробирочные, сын и дочка… Дочка большая уже… Ну так пусть и катится. Пусть катится к себе в Голландию с этим своим… другом!

Голубой шар начал еле заметно отдаляться.

Ну и что это? Сказали ведь «наверстаешь упущенные возможности»… Как раз, наверстаешь тут.

Шар уплывал все быстрее. Удержать? А зачем.

— Вот так вот? Даже пирожками не угостишь? — с усмешкой крикнул он издали.

Она только рукой помахала.

Зазвонил телефон. О! кто-то ее вызывает!

На горизонте замигала красная точка.

В трубке незнакомый голос, называет чужое имя.

— Вы ошиблись номером, тут такой нет.

— Не может быть. 054-0101010?

— Да, но тут такой нет.

— А какая есть?

— Другая.

— Хм, другая, может, и лучше. Не могу только сообразить — кто.

— Ошибка на линии!

— Нет, тут ошибок не бывает. Вы меня вызывали. Чувствую, зовут меня сразу с двух сторон, одна сильно тянет, и знаю кто, да не очень хочется, а вы чуть-чуть потянули, но гораздо интереснее. Но я не могу догадаться…

Красная точка быстро превращается в блестящую перевернутую грушу. Надо остановить.

— Извините, ничем не могу помочь, — сухо сказала она и приготовилась уже отключиться. Но вдруг подумала — а что, если это опять какая-нибудь упущенная возможность? И опять она ее упустит? — А кто вы такой? Как вас зовут?

— Валид Замаль-эд-дин.

— Нет, я вас не звала. Не знаю никакого Валида.

Она знала нескольких Валидов из Восточного Иерусалима — сантехника, который ремонтировал ей ванную комнату, грузчика, который приносил ей газовые баллоны. Но нет, не знала она никакого Валида.

— Звали, звали. Не очень настойчиво, совсем слегка, но я сразу почувствовал. А вот давайте глянем друг на друга, и все станет ясно.

Не отвечая, она отложила телефон и взяла бинокль.

Высокий сухой старик с резкими чертами лица, волосы седые, но брови и узкая полоска усов над губой черные, будто крашеные. А на отвороте пиджака поблескивает что-то — ба, да никак золотая звездочка! Как на парад вырядился! Нет, не нужен мне этот старый гриб соцтруда. Она схватила телефон:

— Извините, но…

— Ну точно! — закричал в телефоне молодой хриплый бас. — Так и думал, что это ты!

И в ту же минуту она тоже догадалась, кто это. Шар его быстро приближался, и из корзины, перевесившись через бортик, махал ей телефоном и биноклем высокий худой мужчина, на глазах превращаясь в юношу с тонким горбатым носом и черными прямыми прядями вдоль смуглых щек.

— Вилька! Вилька-а! Это ты? — радостно завопила она. — Стой, хорош! Больше не молодей!

— Ну то-то, — удовлетворенно проговорил Вилька Замалдинов, зацепив край ее кабины крюком на длинном шнуре. — А то — не знаю, не вызывала…

— Вилька, ну кто мог подумать…

— А ты меньше думай. Всегда лишним думаньем занималась.

— Брось, Вилен, я так рада!

— Рада? Ну и я рад. Но давай сразу уточним. Не Вилен, а Валид.

— Какой еще Валид? Откуда?

— А оттуда, что никакой я не В. И. Лен. Мать, дура, назвала, думала, так мне будет легче по жизни, а дома я всегда Валидом был. Ну а теперь какого мне хрена таскать на себе вашего Кузьмича.