На восьмом километре - [4]

"Горышев сказал, чтобы сообщение передал Дубровский. Дубровский говорил, чтобы передавал сообщение Горышев".

- Нелепый спор, - удивился Гордон. - Почему Горышев хотел, чтобы передавал Дубровский?

"Потому что Дубровский в эти дни был старшим смены".

- А почему Дубровский считал, что сообщить о "снежном человеке" должен Горышев?

"Потому что Горышев сделал открытие".

Кашкин вдруг свистнул.

- А что, если их утащили "снежные люди"?

- Какие еще "снежные люди"? - рассердился Гордон. - На снимках одна и та же обезьяна.

- Но не могла же эта обезьяна существовать в одиночку! Их, может быть, целое стадо. Дубровский чинил наружный канал, включил его на какую-то секунду, услышал свист вожака и бросился на выручку Горышева. Они утащили и его.

- Не оставив следов на снегу?

- Может быть, они прыгают метров на двадцать сразу?

- С такими ногами не прыгнешь!

- Тогда могли бросить аркан или еще что-нибудь. И втянуть прямо на скалы. Уж, наверное, "снежные люди" - отличные скалолазы.

- Гм... - Гордон заколебался. - Ты, я смотрю, фантазер.

- Теперь понятно, почему они сделали замок, - продолжал возбужденно Кашкин. - Простой засов обезьяна легко откроет. Замок - против денежного человека". Но что они прячут на складе? Ну-ка, - обернулся он к протоколисту, - можешь ответить на такой вопрос: что на складе, понимаешь, там, в пещере, снаружи, под замком?

"Снежный человек", - ответил протоколист.

- Вот это номер... - озадаченно прошептал Кашкин. - Были бы мы хороши, если бы нашли ключ и открыли дверь. Так вот что означает череп с костями! Напоминание об осторожности.

- Надо взять сверло, - сказал Гордон, - и фонарик.

...Осмотрев внимательно дверь, они убедились, что в толстых досках кто-то уже пробурил с десяток отверстий.

- Для воздуха, - сообразил Кашкин. - А замок - чтобы сородичи не выручили.

Он прильнул к одной из дырок.

Гордон пристроился к соседнему отверстию.

Луч фонарика уперся в стену пещеры.

Оба вздрогнули. Прямо против них, прижавшись к стене, стояло существо, которое они только что рассматривали на снимках.

"Снежный человек" стоял в позе напряженной неподвижности. Крупными ноздрями, обращенными вперед, он, видимо, втягивал воздух. Ростом он превышал человека.

- Осторожнее... - прошептал Кашкин. - Видишь, в лапище камень! Запустит в глаз...

Оба затаили дыхание. Ни звука не доносилось и из пещеры. "Снежный человек" замер.

Гордон переместил фонарик, приложил к другому отверстию. Луч ударил в скошенный лоб, сверкнули в бурых космах точечки зрачков.

Что-то знакомое показалось Кашкину в этом взгляде.

- А ну-ка пошумим! - предложил он вдруг.

И принялся барабанить в дверь рукояткой сверла.

Обезьяна даже не шевельнулась.

- Сдохла? Мумия? Труп?

Кашкин уже снимал замок.

- Бутафория, - бросил он. - Не требуется никакого ключа.

Он распахнул дверь. У стены все в той же позе, в точности повторяющей изображение на фото, стояло чудовище, еще более страшное при дневном свете.

Кашкин подошел к "снежному человеку" и взял его за подбородок.

- Камень, - сказал он. - А глаза - из застежек от комбинезона.

Теперь и Гордон мог убедиться, что из стены выступал горельеф.

- Сработано грубо, но впечатляет, - произнес Кашкин. Он отступил на шаг. - Конечно, люди дотошные найдут разные отступления в анатомии. Но ведь как живой!

- Грандиозная мистификация, - нахмурился Гордон.

Они обернулись и посмотрели на заснеженную площадку, где обрывались следы.

- Был миг, - признался Гордон, - когда я подумал, что, может быть, они заперты здесь, в пещере. Ты с твоими фантазиями подействовал и на мое воображение. Какой-то конфликт со "снежным человеком" мог кончиться тем, что они оказались бы внутри, а он снаружи: защелкнуть замок обезьяне ничего не стоит.

- Они увидели бы нас в дырку и подняли шум.

- Про дырки я не знал.

- Где же все-таки ребята?

Тихо. Безветренно. Снежинка, слетевшая с кручи, сверкая на солнце, легла на белую пелену.

Впервые чувство тревоги словно пронзило Кашкина. Опасности не бутафорские, а самые настоящие окружали живущих на восьмом километре к Луне.

- Мы не приблизились к решению загадки ни на шаг, - огорченно резюмировал Кашкин.

И тут же хлопнул себя по лбу. Удар, правда, пришелся по пластиковому шлему.

- Мы дураки, - убежденно сказал он. - Самые настоящие остолопы. Мы не подумали о ветре.

- При чем здесь ветер? - удивился Гордон.

- Несчастье! - воскликнул Кашкин. - Произошло несчастье. Их унесло ветром!

- Ну знаешь...

Но Кашкин уже шагал к месту, где обрывались следы.

- Местность идет под уклон. Видишь? Порыв ветра - и их нет.

- Я скорее поверю, что они провалились сквозь землю, - сказал Гордон.

Он попробовал сделать несколько шагов в направлении, куда вели следы. Снег был неглубокий, едва больше, чем по щиколотку, грунт под ним твердый.

- Здесь не провалишься. Ни ямы, ни канавы.

- Я же говорю: их подхватил порыв ветра.

- В ветер я не верю, - возразил Гордон. - Мы прилетели - был полный штиль. Но давай посмотрим.

До ограды шла снежная целина. Дальше сквозь редкие ячеи сетки виднелся склон, прямо уходящий вниз. Шагах в пятнадцати начинался уже обрыв. На снегу ни царапины.