Барч летел над Тихим океаном, когда его машина вдруг сообщила: «Иду на вынужденную посадку».
Поскольку в действие пришла противопожарная система, он понял, что где-то что-то горит. В иллюминатор он увидел, как левый бортовой огнетушитель пустил струю в носовую часть. Оттуда пошел густой дым, потом вырвался язык пламени. Огнетушитель сбил пламя, и дым снова пополз жирными клубами. Прошла минута — другая, и острая струя пламени вновь потянулась вдоль борта.
Вокруг, сколько ни смотрел Барч, он не различал ничего, кроме глади океана. Но машина, видимо, отыскала на карте какой-то клочок суши и тянула к нему из последних своих механических сил.
Наконец, и Барч разглядел, что разыскала машина: вулканический островок, сверху удивительно похожий на одно из тех пятнышек, что покрывали листья зараженного танталусом тростника. Вблизи он оказался нагромождением скал, небрежно брошенных среди океана.
Дым валил из машины так, что временами Барч ничего не видел. Он сообразил только, что она два раза прошлась над обнаруженным ею островком. Но сесть на эти торчащие, как шипы, скалы не могла даже машина «Скорой помощи».
Когда машина пошла на третий заход, Барч вдруг почувствовал, что пол под ним проваливается, и он вместе с креслом, в котором сидел, летит вниз.
Вися под куполом парашюта, видел, как его аппарат, оставляя дымный след, падал все ниже и ниже, приближаясь к поверхности океана.
Дальше все произошло, как в дурном сне. Скалы внезапно угрожающе выросли, и, казалось, нацелились на него своими жесткими пастями. Он больно стукнулся коленкой об острый выступ и почти одновременно грудью о вертикальную стенку. У ремня отскочила пряжка, и Барч вывалился из кресла — к счастью с небольшой высоты.
Кресло, висевшее на стропах, полетело дальше и исчезло — вместе с запасом продовольствия и медикаментами, уложенными в герметические карманы под сиденьем.
Прошло несколько минут. Первым, почти машинальным движением Барч достал из нагрудного кармана блок-универсал. Упругая пластмасса корпуса осталась целой, но внутри что-то лопнуло. Он лишился главного — связи с окружающим миром.
Стиснув зубы и волоча ушибленную ногу, Барч вполз по пологому склону на скалистый гребень, чтобы оглядеться.
Вокруг расстилался океан, синий и казавшийся бездонным. Волны равнодушно набегали из-за горизонта, тыкались в скалы, составлявшие островок, словно удивляясь, зачем он здесь.
Этот безвестный островок, веснушка на лице океана, скорее всего не имел даже названия.
Барч повернулся на спину. Лежа на камнях и глядя на кусок неба, словно обгрызанный по краям силуэтами острых скал, он стал припоминать, как все произошло.
Первым перед его мысленным взором предстал тюремщик Свенсен.
