На волнах оригами - [14]

Он, повернувшись ко мне, замолчал. Словно действительно научился читать по моему лицу.

– Что-то не так?

– Что? – не сразу поняла я. – Н-нет, все хорошо.

– Жалеешь? – вдруг резко спросил Антон. Я уловила отчаяние в его голосе.

Он остановил машину, плавно съехав на обочину. В стороне, за полем, блестела река, широкая и неспешная, в которой отражались обманчиво тяжелые облака.

– Ты чего? – удивленно спросила я, видя, как Антон отпускает руль.

– Жалеешь? – повторил он свой странный вопрос, повернувшись ко мне. Вместо ответа я развернулась, решительно обняла его за шею и требовательно поцеловала, не мимолетным касанием губ к губам, а с неожиданным даже для себя напором, не в силах больше сдерживаться.

Антон, не понимая меня, сначала почти не отвечал на поцелуй, разрешая играть с ним и легонько поглаживая меня по распущенным волосам, но в какой-то момент не выдержал. Он больше не хотел отдавать инициативу и с неожиданной силой прижимал меня к себе.

…это действительно какой-то наркотик.

И что, ты хочешь быть зависимой от него? А если Кейтон решит поиграть с тобой еще в какую-нибудь интересную игру?

Нет, теперь я буду все решать.

И, отстранившись от Антона, я вышла из автомобиля и с удовольствием вдохнула полевой горячий воздух, пропитанный пышным ароматом разнотравья. Ромашки, колокольчики, иван-чай, душица, неизвестные мне луговые цветы – казалось, они плывут по зеленой травяной реке, впадающей в реку серо-голубую, водную.

Откуда-то налетел порыв теплого ветра и игриво взметнул легкий подол голубого, до колен, летнего сарафана на тонких лямках.

Антон следом за мной вышел из машины.

– Как мне тебя понимать? – прошептал он, взяв пальцами за подбородок и глядя в глаза – взгляд его был блестящим, почти лихорадочным. А хриплый шепот тонул в бескрайнем ясном небе.

Я лишь улыбнулась в ответ.

– Скажи «да» или «нет», – потребовал он все тем же странным шепотом.

– А ты разве не почувствовал?

– А теперь у тебя получается меня доводить, детка, – признал Антон.

– Потому что я не планировала этого, – улыбнулась я, обводя пальцем треугольный вырез его футболки. Парень поймал меня за запястья – сначала одну руку, рисующую узоры на его груди, затем вторую, приподнял на уровень плеч и, легонько удерживая меня, повторил:

– Что не так, Катя? Ты резко изменилась в машине. Лицо стало растерянным. Нет, потерянным.

– Может быть, мне правда, Максим написал? – слабым голосом пошутила я. – Я ведь…

– Катя! – закричал Антон неожиданно громко.

– Если бы я жалела, я бы тебя не целовала! – ответила я, подняв взгляд. – Совсем глупый.

– Но что тогда? – спросил он почти сердито. – Я опять что-то сделал не так? Катя, я могу делать что-то не то и не замечать, говори мне про это, иначе я не пойму. Понимаешь? Если я тебя обидел, скажи мне, укажи на ошибку.

– Антош, – я осторожно высвободила запястья из его ладоней. – Дело не в том, сожалею я или нет. Это растерянность. Я люблю тебя, чего таить. И когда ты рядом, мне кажется, что я лечу. Голова даже кружится. До сих пор, – с печальной улыбкой призналась я.

Наши руки опустились вниз, а пальцы переплелись. Антон, не мигая, смотрел на меня, внимая каждому слову.

– Я только сейчас осознала, что это не сказка, не сон, – продолжала я. – И я не знаю, как быть. Что делать, чтобы мы оба были счастливы. Я не могу привыкнуть к той мысли, что мы – вместе. Я тебя очень люблю, – повторила я, ничуть не стесняясь этих слов, – но боюсь.

– Меня? – нахмурился он и сильнее сжал мои пальцы.

Я помотала головой.

– Боюсь, что все это окажется неправдой – ведь ты можешь, сам того не понимая, лгать самому себе в своих чувствах. Боюсь, что я с чем-то не справлюсь. Боюсь, что ты уедешь и…

– Я могу не уезжать! – живо возразил Антон.

– Нет, это решено, ты уедешь. Сейчас я прихожу в себя после исполнения своей мечты, – опустила я голову. – Не хочу тебя никому отдавать, но я в растерянности от происходящего. Не знаю, как вести себя дальше. Как принять свою любовь. Раньше я думала, что полюблю кого-то, не связанного с миром искусства – обычного хорошего человека. Мы будем нормальной парой. Я буду ждать его после работы и готовить ужин, – тут я все же нервно хмыкнула, потому что готовка пока что не была моей сильной стороной, – а после мы вместе станем смотреть телевизор, или пойдем гулять, или будем разговаривать обо всем на свете. А ты совсем не такой – ты музыкант с толпами фанатов, признанием, талантом. И я… такая обычная я, пробудившаяся ото сна. Все это пугает меня и заставляет думать – что же будет дальше. Еще сегодня ночью я думала о тебе и плакала. А сегодня днем я могу целовать тебя, сколько хочу. Но я не жалею, – в моем голосе появилась твердость. – Я просто запуталась.

– Понял, – коротко сказал он, не споря и ничего не доказывая. Лишь спросил:

– Не против пойти к воде?

Я покачала головой, и он, держа меня за руку, повел по тропинке, протоптанной через поле, к реке. Весь этот короткий путь мы проделали в тишине.

Пологий берег встретил нас прохладой, которой так не хватало в этот жаркий день. От солнца мы спрятались под тенью раскидистой березы.

– Я выслушал тебя, Катя, и понял. А теперь ты выслушай меня, хорошо? – мягким голосом начал Антон – такой у него был только тогда, когда он играл роль хорошего мальчика. – Я тоже боюсь. Но больше всего я боюсь, что ты пожелала о своем выборе. Боюсь, что ты решишь оставить меня. Захочешь сбежать. – Он усмехнулся невесело, глядя куда-то в небо. – Я понимаю, что со мной у тебя будут проблемы. Я не смогу быть рядом с тобой постоянно. Не смогу подарить ту размеренную жизнь, о которой ты мечтала. И ты ведь знаешь, что я тот еще ублюдок. Нелегкий характер. Перепады настроения, нервы. Я ревнивый. Люблю, когда делают то, что хочу. Но когда я с тобой, хочу делать то, что любишь ты. Понимаешь? Пусть звучит попсово, но для тебя я хочу быть нежным. Я умею быть нежным. Мне нравится быть нежным. Только кому это надо? Кто это видел? Тебе. Ты, – сам себе ответил он.