На вершине мира - [25]
— Да, в притык, — тихо сказал он и, обернувшись, пояснил: — мотор заглох из-за недостатка горючего. Львович лежал у меня в ногах и помпой качал остатки.
Подошел Шмидт. Радостно обняв Головина, он горячо поздравил смелого летчика и его [89] экипаж — первых советских людей, побывавших в районе северного полюса. Головин охотно, но кратко отвечал на вопросы. Видно было, что он очень утомлен непрерывным одиннадцатичасовым полетом, усугубленным бессонной ночью.
Рассказ летчика Головина
— Пройдя над зимовкой, я взял курс прямо на север. Сразу за Рудольфом самолет попал в небольшую рваную трехярусную облачность Пришлось набирать высоту. Машину я вел по солнечному указателю курса, контролируя себя сигналами радиомаяка острова Рудольфа. Эти сигналы мы слышали до самого конца и по ним же шли обратно. Штурман Волков определял снос самолета ветром, вносил некоторые коррективы в курс. Время от времени он просовывал голову ко мне в кабину и передавал написанные им сообщения о ходе полета. Я просматривал их и передавал Кекушеву, тот — Терентьеву, потом — Стромилову, а последний — в эфир. Сложный путь.
Полоса чистой воды, окружающей остров Рудольфа, кончилась очень быстро. Дальше пошел битый лед, затем торосистые поля с большими разводьями. У 84-го градуса встретили первый настоящий паковый многолетний лед. Гораздо чаще, начали попадаться крупные невзломленные поля. Даже с высоты 1500 метров можно было заметить в трещинах торец льда. Это свидетельствовало о большей его толщине. Покров льда стал более одноцветным, лед был покрыт толстым слоем снега, встречались огромные льдины, на которые, в случае нужды, можно [90] посадить целую армаду тяжелых кораблей. Айсберги попадались только в начале пути, затем исчезли. Никаких признаков земли, сколько мы ни вглядывались, не обнаружили. А обнаружить, понятно, очень хотели! Приятно было бы найти в этом районе землю. Полет протекал ровно, без болтанки. Скорость колебалась от 160 до 186 километров в час.
Вскоре облака кончились. Миновали 83-ю, 84-ю, 85-ю параллели. Мы находились в местах, где никогда еще не летали советские корабли, но впечатление было такое, словно выполняли нормальную ледовую разведку где-нибудь в устье Енисея. Ветер почти не ощущался, было тепло: всего 10–12 градусов мороза. Когда пересекли 85-ю параллель, я заметил слева перистую высокую облачность. Она нас сопровождала на протяжении двухсот километров. Лед все время был одинаковый — девяти и десятибалльный. Моторы работали отлично, я спокойно летел дальше. На 88-м градусе левый мотор внезапно сдал. Инстинктивно выбрав место посадки, я уже хотел снижаться, но мотор опять заработал нормально. Оказалось, что при переключении баков немного заело подачу бензина. Лишь после я спохватился, что это происшествие в данную минуту меня не испугало. Подумав, сообразил: просто не успел. За 88-й параллелью наткнулся на облачную стену. Решил узнать, как далеко она простирается, и ее характер. К этому времени мы летели на высоте около 2000 метров. Пошли над облаками. Вначале попадались окна, потом они исчезли. Самолет шел над сплошным морем облаков — нигде никакого просвета. Так мы долетели до 89-й параллели. Вдруг Кекушев дернул меня за воротник и передал записку радиста. Шевелев [91] предлагал набрать высоту, осмотреться и повернуть обратно.
Я спросил запиской Кекушева:
— Сколько осталось бензина?
Оказалось, немного больше половины. Хорошо. Тогда послал записку Волкову: сколько километров осталось до полюса. Он ответил: 90.
— Эх, — решил я. — Долетим! В кои-то веки человек бывает в таких районах!
Полет продолжался. Скоро Волков встал на своем месте и начал возбужденно махать руками. Я понял: полюс! Посмотрел вниз. Вот эта точка, о которой столько лет мечтало человечество. Под нами расстилалась волнистая пелена белых облаков, ровная, без единого просвета. Светило солнце, термометр показывал минус 9 градусов, альтиметр — 1800 метров. Все так просто, обычно. Я дал радиограмму Шмидту о достижении полюса, развернулся и полным ходом понесся домой. Хотел сделать над полюсом несколько кругов, да жалко стало бензина. Стромилов и Терентьев сбросили вниз в облака масленку, на которой выцарапали название нашего самолета и дату. В масленке было достаточно масла, чтобы «смазать» один раз заржавевшую земную ось. Обратный полет протекал в тех же условиях. На широте 88 градусов облачность кончилась. Внизу опять тянулись ледяные поля, пересеченные трещинами. Шли по солнечному указателю курса, затем по сигналам отлично действовавшего маяка Рудольфа. Иногда он прекращал сигналы и передавал нам радиограммы. Вообще связь с землей у нас не прерывалась ни разу.
Градус за градусом оставались позади. И тут нас охватило беспокойство — достаточно ли бензина. Кекушев все чаще и чаще поглядывал [92] на литромер. С Рудольфа сообщили, что аэродром и остров закрыты облаками. Внизу стали появляться большие разводья чистой воды. Кекушев тревожно подтянул поближе к люку клиппербот на случай вынужденной посадки на воду. Терентьев достал два ящика с продуктами. Километров за сто до острова Рудольфа я заметил впереди по курсу предсказанные нам облака. Подлетев ближе, мы неожиданно вышли из зоны маяка. Переменили курс, попробовали вновь найти маяк — не слышно. Потребовали пеленг, нам его дали. Тогда мы изменили курс на десять градусов.
Лазаря Бронтмана современники называли «королём московских журналистов» — и за ироничным звучанием этого неофициального титула скрывалось весьма много настоящего. Бронтман четверть века жил и работал в самой, что ни на есть, гуще событий, бесперебойно поставляя советскому читателю передовицы (псевдоним Лев Огнев). Во время «бума рекордов» 30-х годов Бронтман, по долгу службы и, как можно понять из дневников, из-за собственной любознательной натуры, побывал везде — освещал строительство первых линий метро, участвовал в знаменитом автопробеге Москва-Каракумы-Москва, был в экспедиции под руководством Ушакова в Арктике, искавшей земли Джиллиса и Санникова, потом — посетил Северный полюс, дрейфовал на одной льдине с Папаниным (а до того принимал участие в спасении седовцев); тесно дружил с лётчиками-испытателями ЦАГИ, с Коккинаки, Чкаловым, освещал стратосферную эпопею.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительное дело – большую часть жизни путешествия по России и другим странам были для автора частью его профессиональных обязанностей, ведь несколько десятилетий он проработал журналистом в различных молодежных изданиях, главным образом в журнале «Вокруг света» – причем на должностях от рядового сотрудника до главного редактора. Ну а собирать все самое-самое интересное о мире и его народах и природе он начал с детства, за что его и прозвали еще в школе «фанатом поиска». Эта книга лишь часть того, что удалось собрать автору за время его работы в печати и путешествий по свету.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
«С палаткой по Африке» — это описание последнего путешествия Шомбурка. Совершил он его в 1956 году в возрасте 76 лет с целью создать новый фильм об африканской природе. Уважение к Шомбурку и интерес к его работе среди прогрессивной немецкой общественности настолько велики, что средства на путешествие собирались одновременно в ГДР и ФРГ. «С палаткой по Африке», пожалуй, наиболее интересная книга Шомбурка. В ней обобщены наблюдения, которые автору удалось сделать за время его знакомства с Африкой, продолжающегося уже шесть десятилетий.
Автор прожил два года в Эфиопии. Ему по характеру работы пришлось совершать частые поездки по различным районам этой страны. Он сообщает читателю то, что видел своими глазами. А видел он много: столицу и деревни, истоки Голубого Нила и степи Эфиопского нагорья, морские ворота страны — Эритрею и древний город Гондар. Книга содержит интересный материал о жизни народа и сложных проблемах сегодняшней Эфиопии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.