На Таити - [2]

А риф прячется под водой и выдает себя лишь шумом и пеной разбивающихся об него волн. Риф — это корни, а белая легкая, высоко взлетающая пена — распускающиеся пушистые цветы. Этот широкий шумный венок прерывается только в одном месте. Проход узок и еще не так давно одно военное судно разбилось вдребезги при входе в порт. Правда, говорят, что у капитана на этот счет были свои личные соображения и намерения, и он был предан суду, но судно все еще на дне морском и в ясную погоду его хорошо видно.

Напротив прохода расположился город. В нем два кинематографа, автомобили Форд, церкви, водопровод, канализация, электричество, губернатор, лавки и сплетни. Вокруг острова, берегом моря, идет шоссейная дорога. Из города по ней можно ехать направо и налево. Направо, в сторону плетеных шалашей королевы Помарэ[2], ее летней резиденции, налево — в сторону лепрозория. Впрочем, едешь ли направо или налево — приезжаешь к исходной точке.

В городе же улиц много. Есть также и площадь, а кругом нее несколько казенных каменных зданий, деревянный дом семьи Помарэ, полиция, милиция и институт для благородных девиц. Здесь же происходят народные гулянья и патриотические торжества.

В одной части города живут и торгуют китайцы.

Дома в городе деревянные, как наши дачи, но стоят почти все на невысоких сваях. Дома получше расположены на берегу. В глубине города — душно и пахуче, дома, окруженные садиками, стоят тесно. Сады — густая чаща из причудливой, узорной зелени и ярких, мясистых цветов. Думаешь издали — пожар, а это дерево цветет. Цветы почти все без запаха, но взглянешь на них и душа пляшет.

По городу катятся, подскакивая, легонькие Форды, бегут, запряженные в двуколки, маленькие лошадки, быстро, и как будто на месте, перебирая ногами. Проходят темнокожие женщины в белых платьях ампир, подбирая шлейф рукой, темнокожие мужчины в тонкоплетеных местных канотье. Спины их удивительно прямы, голова не подается вперед, плечи развернуты. Проходят бледные, нездорового цвета, белые, в тропических касках, худые деловитые китайцы. Полуголые ребятишки путаются под ногами и насвистывают вальс Миссури, от которого мы бежали в эту дальнюю сторону.

Городок кончается, где начинаются горы. Горы высокие и зеленые.

Если же выехать из этой столицы многих архипелагов, направо в сторону летней резиденции королевы Помарэ, или налево в сторону лепрозория, то по дороге будут встречаться: скалы, кокосовые деревья без конца, зеленые газоны и зеленая чаща, яркие кусты цветов, нежные легкие и светлые рисовые поля на тонкой земле, жесткий темный сахарный тростник и изредка местами группы домов с прислонившейся к ним китайской лавчонкой.

Дорогу бесчисленное множество раз пересекают речки, поспешно или медленно текущие к морю из никому неведомой глубины острова. То они каменисты, то дно их песчанно; они прячутся в зеленой заросли или открыто блестят на солнце, и разнообразие их бесконечно. Большею частью узкие и мелкие, их легко перейти вброд, но встречаются и широкие и глубокие, так что можно въехать в них с моря на пироге. Правда, только у самого устья они начинают походить на настоящие реки и через них перекинуты мостики и даже мосты. Андрей, сделавший экскурсию вглубь острова, в три дня перешел вброд 93 реки — туда и 93 обратно. Вода доходила то до щиколотки, то до колен, то по пояс.

Туземцы народ очень чистоплотный, любят возиться и плескаться в этих речках. В море они купаются редко.

Весь остров разделен на «дистрикты». Про туземца говорят: он из такого-то дистрикта. В дистриктах домики туземцев чисты и пусты. Шкапы и кровати встречаются редко. Сидя на корточках на земле, туземцы едят, плетут шляпы, гладят свои белые платья ампир, чисто выстиранные в холодной воде. Плетение шляп носит почти характер производства.

Народ красивый, ласковый, улыбающийся и гостеприимный. Цвет кожи не очень темный, цвета некрепкого кофе с молоком. Поверхность тела скорей напоминает дерево, чем бронзу. Мужчины и женщины очень схожи между собой, на обезьян же непохожи нисколько: большого роста, широкоплечие, прямоногие. Волосы женщин черны, гладки, пропитаны кокосовым маслом и часто очень длинные, до самых колен, тяжелые, красивые ноги, заканчиваются маленькой ступней, а удивительные пальцы рук — длинными, как будто холеными ногтями. Руки изнутри и снаружи одинакового цвета, не как у негров, у которых ладонь почти белая.

Лица у мужчин и у женщин по большей части плоские, рты большие, расхлябанные, носы приплюснутые, брови негустые, не очень черные, широкие, подвижные — вверх и вниз.

Первое время это кажется уродливым, особенно у женщин, но к их внешности привыкаешь, как ко вкусу их фруктов: сначала непонятно, так как непохоже ни на яблоки, ни на персики, ни на сливы, потом так противно, что выплевываешь, а потом — просишь еще.

Еще не так давно туземцы заворачивались в прямую, широкую тряпку, красную, с большим белым узором или синюю — с оранжевым. Тряпка эта называется «парео». Женщины тесно оборачивают ее раза два вокруг себя, начинается она над грудью и доходит до колен. Мужчины искусно сворачивают на себе что-то вроде трусиков. Но сейчас это уже увидеть трудно, «Наша», говорят они, — «стыдно». Живут туземцы на равном с белыми положении, подают при встрече руку, даже если служат в прислугах, говорят всем без различия «ты». Осанка у них горделивая, держат они себя просто и с достоинством.