«Дракула – дурак», «Ай-да Дракула!», «Дракула – бабник». Вдоль всего коридора, насквозь прорезавшего дом, эти надписи повторялись, как повторяется в метро реклама аперитива Дюбонне. Коридор был длинный, коленчатый, тускло освещенный электрическими лампочками без абажура, бросавшими розоватый отблеск на грязные стены; обитые клеенкой двери никогда не отпирались, будто существовали лишь для декорации, но на каждой был небрежно выведен черной краской номер. Впрочем, одна дверь все-таки открывалась, дверь в квартиру Петраччи, которая находилась за последним поворотом коридора, там, где он выводил во двор-колодец. И хотя никто не знал, при чем тут Дракула и не являются ли надписи на стенах коридора просто рекламой ему, слово это так примелькалось, что именем Дракулы даже окрестили автомат для продажи жевательной резинки – последнее изобретение Луиджи Петраччи, на которое он недавно взял патент. Когда жена Луиджи Натали разливала гостям вино, она обычно приговаривала: «Ничего, Дракула угощает…»
Дом имел два фасада: один выходил на улицу П. под № 3, другой – на улицу Р. под № 36. Так обширны и глубоки были недра этого здания, что, несмотря на два фасада, дневному свету никак не удавалось пронизать его из конца в конец – из улицы П. в улицу Р. Поэтому и пришлось устроить в самой середине двор-колодец. Фантазер-архитектор, столкнувшись с множеством неразрешимых проблем, прибег к этому спасительному коридору, вдоль стен которого неизвестно чья праздная рука начертала имя Дракулы, столь же таинственного, как Фантомас. Кроме упомянутого двора-колодца, свет проникал в нутро этого расползшегося в ширину дома еще из другого источника, но на него, бог весть почему, имела права лишь небольшая квартира Петраччи, помещавшаяся в нижнем этаже и выходившая окнами в большой сад, скрытый от взоров прохожих, не имевший ни со стороны улицы П., ни со стороны улицы Р. ни калитки, ни ворот, ни надписей вроде: «Запрещается ставить машины, только проезд». Потайные ящики Парижа…
К Петраччи попадали с улицы П., то есть с фасада дома № 3, но для этого требовалось пройти по коридору имени Дракулы; можно было попасть к ним также с фасада дома № 36 по улице Р., куда выходили две пыльные витрины лавки-мастерской Луиджи. Улица П. была широкая, спокойная; построенные в начале века дома, где жили люди с достатком, не обезобразила коммерция. Прохожие здесь попадались редко, а стоявшие вдоль тротуара длинной вереницей машины мирно дремали день и ночь, как баржи на канале, ожидавшие, когда волею судеб откроется шлюз. Дом под № 3, который со стороны коридора Дракулы выходил во двор-колодец, куда сбегали черные лестницы, имел также парадный вход, с ковром, лифтом, большим тускловатым зеркалом, а в нише стояла обнаженная дева, чуть склонившаяся вперед и деликатно прикрывавшая ладонью гипсовую грудь.
Улица Р., узкая и шумная, насчитывала за собой века. Облезлые старые особняки давно пришли в ветхость, кренились под тяжестью вывесок, пестрели изразцами молочной, бистро, мясной лавки, торговавшей кониной. Во дворах разошедшиеся от времени замшелые плиты, наружные деревянные лестницы, пристройки, застекленные, матовые от пыли люки над подвалами; ящики из-под товаров, отбросы и тюки – все это молчаливо скрывало воспоминания о прошлом… На тротуарах улицы Р. между лотками с фруктами и овощами играли мальчишки… По улице проходили хозяйки с кошелками, рабочие с сумками, грозно рычали такси и грузовики, еле тащившиеся, чуть не касаясь боками лотков, чуть не сшибая с них помидоры и бифштексы. Дом № 36 – плоский и серый, со множеством квартир и с магазином Луиджи Петраччи в нижнем этаже – казался на этом фоне вполне современной постройкой. Сам Луиджи родился в соседнем доме № 34, где в глубине двора по-прежнему помещалась «Фирма Петраччи, основанная в 1850 году», выпускавшая заводные игрушки. Когда Луиджи снял помещение в доме № 36 с просторным подвалом и квартиркой позади магазина, ему как-то не приходило в голову, что можно пользоваться двумя выходами (в квартиру попадали через магазин или через коридор Дракулы), и, однако, именно наличие двух выходов помогло Натали в 1941 году скрыться: она вошла в магазин и, следуя за служащим Луиджи, которому успела шепнуть только одно слово: «Гестапо», прошла никем не замеченная через дверь, тогда еще замаскированную, в квартиру, выходившую в коридор Дракулы и на улицу П. Натали схватили потом, но не здесь. После Освобождения ей захотелось взглянуть на это странное место, которое она видела лишь мельком, место, которому она тогда была обязана своим спасением. Она вышла из концлагеря, изменилась до неузнаваемости. Однако Луиджи узнал ее, он на всю жизнь запомнил ее мимолетное появление. Только на сей раз Натали не торопилась: так она отсюда и не ушла. В то время, в 1945 году, она еще не была тучной.
II. Подобно саду за окном
А тучной она стала потом. Натали Петраччи почти не выходила из дому, передвигалась с трудом, и друзья и знакомые, наведывавшиеся к ней, были уверены, что застанут ее дома, что она никуда не денется, как Луксорский обелиск с площади Согласия. Улица Р., которая, так сказать, была свидетельницей появления Луиджи Петраччи на свет божий, почти совсем не знала госпожу Петраччи, так как в тех редких случаях, когда Натали выходила из дому, она предпочитала пользоваться коридором Дракулы: машине было легче остановиться на улице П. перед домом № 3, чем на вечно загруженной улице Р., где вообще невозможно было подъехать к нужному вам дому. Зато со служанкой Петраччи – Мишеттой – была накоротке вся улица Р. Мишетта ходила сюда за покупками, потому что со стороны Дракулы лавок не было, там была настоящая пустыня. Вот уже пятнадцать лет, как Мишетта, щуплая брюнетка с бельмом на глазу, сновала по улице Р., и именно благодаря ей госпожа Петраччи приобрела всеобщее уважение – хоть и инвалид, а трудится с утра до вечера и хорошо зарабатывает.
