На суше и на море, 1987 - [31]

Дневная программа была выполнена, и можно было возвращаться, тем более что светлого времени оставалось мало, а до лагеря было не меньше десяти километров.

Синь тщательно залил костер водой, потом собрал пустые баночки из-под консервов и пластиковые мешочки от галет — в крестьянском хозяйстве все сгодится — и, нахлобучив свою неизменную кепчонку, пошел вперед, указывая дорогу. У Ракитина порвался шнурок, и, пока он связывал его, отряд, вытянувшись в цепочку, уже подошел к чаще леса.

Сейчас они все выглядели как бывалые путешественники — в выцветших на солнце гимнастерках с разводами высохшего пота, с тяжелыми, набитыми экспонатами рюкзаками за спиной, сдвинутыми на затылок тропическими шлемами. Ракитину подумалось: давно ли пресловутый пробковый шлем был символом колонизаторов, захватчиков азиатских и африканских земель. А сейчас, пожалуй, трудно встретить вьетнамца без традиционного тропического шлема, обтянутого светло-кофейной водоотталкивающей тканью, с широкими, чуть покатыми полями, обклеенными изнутри цветной байкой, с пупочкой-вентилятором на макушке и четырьмя дырочками по бокам.

Ракитину вспомнился его визит на фабрику, где делают эти «пробковые» шлемы. Правда, вместо пробки на их изготовление использовали корень дерева «за». Тысячи его искривленных коряг плавали в небольшом живописном озере, на берегу которого расположились домики фабрики. Здесь корни вымачиваются, освобождаясь от соли (дерево растет прямо в морской воде вдоль побережья). Затем их долго сушат на солнце, и они, освобождаясь от влаги, постепенно белеют и становятся легкими, как пробка. Тогда за них берется резчик. Он работает сидя, вытянув правую ногу и используя левую в качестве рычага. Уперев корень в выемку доски, лежащей перед ним, мастер прикладывает нож-резак, похожий на пилу, заключенную в раму, и с силой продвигает вперед. Раз — тоненькая, ровно в один миллиметр, стружка завивается в колечко и падает на землю. «Взи-взи-взи» — каждые две секунды рождаются из-под резака ее близнецы-стружки. Неподалеку за низеньким длинным столом сидят рядком несколько женщин в окружении выточенных по форме человеческой головы деревянных болванок, покрытых тканью. Мастерицы ловкими движениями примеряют стружку, укорачивают до нужных размеров и, смазав резиновым клеем, накладывают на болванку слой за слоем: четыре — на поля шлема, две — на головную часть. Десятки бело-коричневых болванок дожидаются своей очереди на полу. За следующим столом поверх слоя стружки наклеивают тонкую сетку, а затем водонепроницаемую ткань.

В другом цехе, где изготавливали обувь, Ракитину показали оригинальную машину, штамповавшую рисунок на подошве «вьетнамок». Ее изготовили еще во времена борьбы с французскими колонизаторами. Двигатель извлекли из трофейного танка, а на изготовление валиков пошли стволы трофейных пушек. Вот уж воистину перековали мечи на орала.

…Зашнуровав кеды, Ракитин бросился догонять отряд, хвост которого уже исчез за деревьями.

Урок ботаники

Всю ночь лил дождь. Тропический дождь. Потоки воды низвергались с небес, обрушиваясь на парусину, прогибавшуюся под их напором. Всю ночь Ракитин ворочался с боку на бок, тревожно прислушиваясь к угрожающему гудению водяных струй, каждую минуту ожидая, что они ворвутся в палатку, затопив все вокруг. Только под утро все стихло так же внезапно, как и началось. Ракитин было задремал, как вдруг раздалось пронзительное громкое «кукареку». Это петух, привезенный Фаном из Ханоя, приветствовал приближающееся утро. Ракитин беззлобно выругался, пожелав неугомонной птице как можно скорее отправиться в суп, закрыл глаза и мигом уснул.

Его разбудил вкрадчивый голос Лока: «Дамти Витя, пора вставать. Скоро придет Синь показать дикие растения, которые можно кушать».

К девяти часам, как обычно, все были в полной готовности и гуськом двинулись за охотником. Стоило только пересечь границу поляны, как джунгли обступили со всех сторон. Бесчисленные лианы коричневыми змеями переползали с дерева на дерево, свивались в кольца, свисали с ветвей, образуя непроходимые занавеси, обвивали тугими спиралями стволы деревьев. Иногда объятия были так тесны, что на светлой их коре оставались глубокие шрамы-борозды. И все вокруг, стволы, ветви были, как ковром, укрыты эпифитами-папоротниками, плаунами, орхидеями всевозможных видов и форм. Их было бесконечное множество этих растений, возникших и развивавшихся в борьбе за свет. Но именно они объединяли тропический лес в единый зеленый массив, в котором как бы стирались грани между различными формами. Впрочем, и формам этим было несть числа. Только в лесах одной Бирмы советскому ботанику Ю. И. Колесниченко удалось насчитать более тридцати тысяч видов растений. В лесах Юго-Восточной Азии только цветковых встречается более двадцати пяти тысяч видов.

Район джунглей, в котором оказался Ракитин, имел все важнейшие отличительные черты так называемого вторичного влажного тропического леса. И главная из них — многоярусность. Первый, самый нижний ярус был представлен густым, местами непроходимым подлеском. Здесь переплетались своими ветвями кустарники, похожие на траву, и травы, напоминавшие по виду кустарники. Толпились, зеленея огромными листьями, дикие бананы. Тянулись ввысь, примкнув плечом к плечу, коленчатые стволы вездесущего бамбука. Древовидные папоротники разметали свои узорчатые листья огромными покрывалами всех оттенков зеленого цвета.