На суше и на море 1980 - [200]
Вскоре прибыла вторая группа поиска с сонаром. Ее возглавлял опытный специалист Мартин Клейн из Бостона. У меня уже, к сожалению, не было времени оставаться здесь. Передав все дела Клоду Дютуи, старшему аквалангисту, я уехал. А дальше, как мне потом рассказали, дело шло так.
Вскоре «Кардешлер» с группой поиска направился к цели, обнаруженной ранее. Сонар Мартина Клейна был спущен за борт «Кардешлера». На берегу в трех местах расставили контролеров, чтобы следить за курсом судна. Когда «Кардешлер» приблизился к нужному месту, Дон Розенкранц сказал Мартину: «Следи внимательнее за показаниями приборов, через несколько секунд — цель!» И она появилась. Мартин радостно закричал: «Вот она, мы действительно нашли нечто большое!» Был сброшен буй. Теперь дело было за «Ашерахом». Мини-подлодку прибуксировали из закрытой маленькой бухты, где она стояла на якоре. Юксель и Дон забрались в нее и заняли свои места. Все было проверено, раздались последние напутствия, крышка люка лязгнула и закрылась. «Ашерах» медленно поплыл к бую и вскоре скрылся в волнах. На «Кардешле-ре» с нетерпением ждали сообщений с «Ашераха».
«Пока все нормально, видим трос буя, — сообщал по телефону Дон. — Глубина 250 футов». Потом из микрофона донеслись какие-то трески, грохот, шум. Уж не случилось ли что с «Ашерахом»?
Но у Юкселя и Дона все было в порядке. На глубине 285 футов лодка достигла дна. Видимость была скверной, но экипаж все же смог рассмотреть на дне разбросанные вокруг амфоры. «Ашерах» опустился как раз на кучу амфор из древнего корабля.
«Это самое крупное кораблекрушение, какое мне когда-либо приходилось видеть», — кричал в микрофон Дон. Юксель выражал свои эмоции свистом и восторженными криками. А из микрофона слышалось: «Это именно то, что нам надо! Настоящее сокровище!»
Итак, поиски места кораблекрушения, которые начались в 1963 г., после находки редкой бронзовой статуи африканского мальчика, поиски, которые привели к строительству «Ашераха», поиски, которые в течение нескольких лет ничего не приносили, кажется, закончились. На следующий день «Ашерах» вновь ушел под воду. На этот раз экипаж хорошо видел многочисленные амфоры, черепичные плитки, которые когда-то покрывали крышу камбуза торгового судна, тут же лежал громадный кувшин для воды. Видимость по-прежнему была плохой, и делать стереофото было нельзя. Но Дон включил наружный свет и сделал несколько снимков. Как ни хотелось членам экипажа остаться, нужно было заканчивать работы. Что же будет найдено в корпусе древнего корабля? А что скрывалось в других объектах, обнаруженных сонаром? В одном только теперь были уверены члены экспедиции: если несколько лет напряженного труда научили их искусству раскапывать древние корабли, то сейчас они знали, как искать их.
Геннадий Сележинский
ЖИЗНЬ ВОРОБЬИНАЯ
Художник Е. Шеффер
Раньше он был заурядным домовым воробьем. Но вот однажды после линьки (это у воробьев случается осенью) в его хвосте вдруг оказалось четыре белых пера! С тех пор он и стал Белохвостиком. Проявление альбинизма у Passer domesticus, как записано в научных книгах, характерно для городов, а для сельских местностей — явление редкое. Во всяком случае, новое украшение еще более оттеняло элегантность широкого черного «галстука». Однако откуда он взялся? Ведь после осенней смены пера только небольшое темное пятно виднелось на горле, да и серая «шапочка» на лбу и темени выглядела гораздо светлее. Загадка, понятное дело, красна разгадкой: светлые кончики черных перьев на груди (и серых на голове) целиком снашиваются к концу марта. Вот так хитро и появляется на всеобщее обозрение брачный наряд самца. Он дополняется блестящей черной окраской клюва (зимой тускло-серого).
Выставляя напоказ все это великолепие, Белохвостик устраивал настоящие ток-парады вокруг Белобровки — буровато-серой самочки с более широкими, чем обычно у воробьих, светлыми полосками над глазами. Она благосклонно взирала, как бойкий ухажер, гордо выпятив грудь, с полураскрытым хвостом и приспущенными крыльями описывал круги, продвигаясь все ближе и ближе, обольщая избранную подругу вдобавок и нехитрой песенкой «чрри-чрри». Но когда граница дозволенного нарушалась, Белобровка наскакивала, норовя поддать клювом не в меру ретивого кавалера. Конечно, это была напускная строгость…
