На суше и на море 1980 - [195]
Весной 1321 г. Матиуш морским путем попадает в район Бомбея. «Индия, — записывает он, — оказалась не островом, а землей, сильно опустошенной татарами (монголами)». Попытка францисканца развернуть здесь проповедническую деятельность не увенчалась успехом. В Индии сосуществовали многие религии: мусульманство, активно поддерживаемое фанатичными правителями, брахманизм со свойственным ему жестоким ритуалом жертвоприношений и множество разных форм анимизма и идолопоклонства. Одорико поразил здесь обычай сожжения вдов с умершими мужьями. Местные христианские (несторианские) общины подвергались гонениям. Он вскоре покидает эти места, взяв направление на юг и затем вдоль Малабарского берега, известного своей торговлей перцем. Этот товар арабы вывозили отсюда в Аден. На Малабарском берегу Одорико опять встретил старые несторианские центры, но и здесь он убедился в бесполезности своей миссионерской деятельности.
Всегда интересуясь природными особенностями, он отметил, что в здешних лесах водится множество хищных зверей, обезьян.
Самую южную оконечность Индостанского полуострова путешественник обогнул на большом корабле, вмещавшем 700 человек. Заглянув попутно на Цейлон (Шри Ланка), он направился затем к крупному индийскому портовому городу Мадрасу. Коромандельское побережье, где находится Мадрас, привлекало арабских, китайских и других торговцев, вывозивших отсюда ароматические травы, рубины, жемчуг. Местное население тоже находилось под властью монголов и с 70-х годов XIII в. посылало им дань.
Одорико Матиуша привлекал в Мадрас прах апостола Фомы, которому он, как ревностный христианин, хотел поклониться. Сам по себе этот факт для нас не имеет особого интереса. Но любопытен в связи с этим рассказ Матиуша, представляющий собой яркую картину жизни и обычаев того времени. Над останками христианского святого «…высился храм с множеством кумиров, из которых один, исполинского вида, весь в золоте и драгоценных камнях, с богатейшим ожерельем, был поставлен на не имеющем цены престоле». Далее путешественник пишет: «Язычники поклоняются этому богу, лежат перед ним в пыли, колются острым оружием, чтобы сделать ему угодное; иные на коленях ползут из дому к удивительному идолу, жертвуя ему все, что только дорого. Раз в году славного кумира возят на колеснице. Впереди шествуют девственницы, богомольцы, прибывшие издалека, больные, певцы. Изуверы бросаются под колеса повозки и гибнут».
Из Мадраса после 50-дневного плавания Матиуш прибыл на Большие Зондские острова. Он первым из европейцев упоминает Суматру. «Здесь я, — говорит Одорико, — начал терять из виду Полярную звезду, так как Земля ее заслоняла». Из этой фразы нетрудно понять, что нашу планету наблюдательный чешский путешественник средневековья представлял себе в виде шара.
Суматру он миновал морским путем с восточной стороны и оказался в порту Семаранг на острове Ява. Он запомнил пышную тропическую природу острова, роскошь построек местных владык.
Далее на пути монаха-путешественника оказался Борнео (Калимантан), крупнейший из островов Большого Зондского архипелага. Рассказывая о нем, он, в частности, подробно описывает саговую пальму, из густого клееобразного сока которой приготовляют «муку» и «другую пищу». Он говорит также о «духовых» ружьях, которыми пользуются на охоте жители острова (имеются в виду духовые трубки со стрелами).
С Борнео Матиуш направляется в Индокитай, но долго там не задерживается. Снова под ногами зыбкая палуба корабля, долгий морской переход. И вот наконец сын Средиземноморья ступил на китайскую землю, высадившись, очевидно, в Макао.
Уже с первых шагов на этой земле он обращает внимание на то, что она богата хлебом, вином, рисом, мясом, рыбой и другими продуктами. По широкой извилистой реке Жемчужной — рукаву дельты Сицзяна — он поднимается к Кантону (Гуанчжоу), одному из древнейших городов и важнейших портов страны. Долины Жемчужной и Сицзяна — густо заселенный сельскохозяйственный район.
Гость из далекой Европы, считавший Венецию образцом большого города, был, однако, удивлен размерами Кантона, который, по его оценке, в три раза больше Венеции. Монах наблюдает кипучую жизнь города и среди прочего отмечает: «Во всей Италии нет такого количества кораблей, сколько их в одном этом городе».
Он сравнивает и другие города Южного Китая с итальянскими. «Величайшим городом в мире» называет Матиуш Ханчжоу (у него — Катусай), подобно Венеции расположенный на берегу морского залива. «Город имеет 100 миль в окружности, — пишет Одорико, — и насчитывает более 12 тыс. мостов». В те времена этот крупнейший торговый и ремесленный центр Китая славился, в частности, шелками.
На побережье Южного Китая Матиуша заинтересовал любопытный способ рыбной ловли с помощью бакланов — больших водоплавающих птиц. Привязанного веревкой баклана спускают на воду, тот ныряет, хватает рыбу, но проглотить ее не может, так как на шею ему надето узкое кольцо. Когда птица появляется на поверхности, улов у нее в буквальном смысле вытаскивают из горла.
Одорико посетил ряд других больших городов Южного Китая, в том числе Нанкин. Отсюда по Великому каналу он добирается до Хуанхэ. «Река проходит через самую середину Китая, — пишет он, — и, когда разливается, производит громадные разрушения, подобно реке По у Феррары».
