На суше и на море, 1970. Фантастика - [33]

— Я сегодня слушал ваше выступление, профессор, и заметил, что идеи Гало нисколько не противоречат вашим принципам…

— Молодой человек, для следователя вы мыслите довольно логично, но откуда вам знать, какие идеи были у Гало?

— В общих чертах мне известно, что Гало делал попытку принимать и расшифровывать мысли.

Ни один мускул не дрогнул на лице профессора.

— Он оставил какие-нибудь следы этой работы?

…Как давит сердце… Выдержу ли?…

— Он все уничтожил. Остались только кое-какие частные письма и долги, — поспешил успокоить профессора Дени, чувствуя, что перехватил.

…Письма… Письма… Письма… Хорошо, так спокойнее.

— Да, мне очень жаль его. Джошуа Гало мог стать блестящим ученым, — это было сказано тихим-тихим голосом, почти шепотом, трудно было поверить, что несколько минут назад этот голос гремел в огромной аудитории.

— Скажите откровенно, профессор, идея Гало осуществима?

…Да… Я это понял позже… Гораздо позже него… Да, да, да.

— Да…

…Что я наделал?..

— Только чисто теоретически, — спохватился профессор, — Я еще нужен вам?

— Благодарю, профессор. Если у меня возникнут вопросы, я обязательно обращусь к вам, — совсем по-студенчески ответил Дени и с облегчением выключил «Откровение».

На лестнице Дени оглянулся: профессор, маленький и совсем незаметный, сгорбившись на диванчике, торопливо глотал таблетки из синего флакончика…

14

Молочно-сизый туман обволок клейкой сыростью крыши домов, скрыл улицу, лежащую где-то внизу. Верховой ветер отрывал белесые клочья и уносил их вверх. Ивонна зябко поежилась и отошла от окна.

Одиночество ее не тяготило. Она избегала общества, друзей — ведь нужно что-то говорить, улыбаться, а для нее это сейчас тяжело. Одиночество не обременительно, если знаешь, что это ненадолго… Но надо еще раз встретиться с этим следователем, одержимым стремлением к истине.

Звонок. Сначала появилась большая корзина, ее держал Аллен Дени, а из-за его плеча выглядывал растерянный рассыльный из универсального магазина Карли. Ивонна невольно улыбнулась.

— Я совсем забыла о своем заказе. Несите сюда. Раз уж вы взялись, помогайте до конца.

Дени стал послушно опорожнять корзину. Ивонна едва сдерживала усмешку, видя, как он косится на растущую батарею бутылок.

— Вы любите коктейли? «Устрицу в пустыне» или «Неотразимый»?

— Я предпочел бы кое о чем спросить вас.

— Одно другому не помешает.

— Когда вы в последний раз видели Джошуа?

Имя было произнесено. Ивонна не шелохнулась. Дени невозмутимо тянул коктейль — он ждал.

— Точно не помню, около месяца назад…

…Интересно, что ему даст эта игра в прятки? Меня никто не видел. Я примчалась к нему ночью. Нет, Джо, ты прочел мои мысли, но ты не знал меня! Да я и сама не знала, что способна на такое.

Трудно, получив два ответа — словесный и мысленный, — не перепугать их и не подать виду, что знаешь не только то, что было произнесено.

— Сколько времени вы знакомы с Гало?

— С детства. Наши семьи были дружны.

Джо был бы идеальным мужем — не от мира сего, да и не беден. Увлечения наукой у него хватало на двоих, я всегда затыкала уши, когда он заводил речь о своей работе.

— Рассказывал ли он вам о своей работе?

— Да. Но это было так непонятно.

Я не хотела понимать. И в дневнике я многого не поняла. Часто думала, как смешны его наивные мечты о полном взаимопонимании. Мир держится на больших и маленьких тайнах, без них невозможна жизнь, и с чего Джо взбрело в голову, что это плохо?

— Вы получили посылку от Гало?

Откуда он знает? Ну, конечно, полиция все знает!

— Да, получила.

— Следствию необходимо с ней ознакомиться.

Самое страшное я уничтожила — сразу же, как только прочла.

— Там его дневник. Я отдам вам!

— Пожалуйста, Ивонна, достаньте его сейчас.

Он узнал обо мне все, обо всех любовниках и портнихах, о деньгах, тряпках, недомоганиях, о том, что я думаю о себе и о нем, о Серже и его родителях. И это еще не самое страшное — мало ли семей, где отнюдь нет пылкой любви: он прочел и то, в чем сама не всегда отдаешь себе отчет, чему стыдишься дать название даже мысленно. Убить — только об этом думала я по дороге.

— Вот он, дневник.

Дени взял тетрадь в полиэтиленовом переплете, еле сдержал желание тут же полистать ее.

Ивонна подошла к роялю. Секунду помедлила.

…Что я тогда играла? Кажется, это…

Странные, неистовые звуки заполнили комнату. Мелодия взлетала, билась о стены, падала и вновь взлетала. Она оглушала, притупляла волю…

…И ночь была какая-то непонятная. Черная и прозрачная.

Тишина такая, что в ней вязли все звуки. Наверное, поэтому его голос так раздражал. И голос, и то, что он говорил… Что-то жалкое и героическое:

— Теперь ты знаешь, что такое откровение! Это слишком страшно… Вот тогда я поняла, что он уже дошел до точки. Его надо лишь толкнуть… «Толкни падающего!»

Я усмехнулась:

— Нет, ты еще не знаешь откровения. И это совсем не страшно. Небрежно, словно носовой платок, достаю из сумочки револьвер. Джо вроде не испугался, словно ждал этого.

— Мы оба запутались в своих отношениях к миру, друг к другу. Видишь, какое оно, откровение? Безжалостное. Если скучная комедия затянулась, зритель уходит, не дожидаясь конца.

И все-таки ты не ожидал, ты испугался. Но нет, это еще не финал! Он должен прозвучать эффектнее…