На суше и на море, 1970 - [49]
С веками многие события или факты так искажаются, что подчас пробиться к истине чрезвычайно трудно. К числу подобных исторических событий относится и убийство Куаутемока, навсегда покрывшее позором не только самого Кортеса, но и напыщенных испанских грандов, католическое духовенство и королевский двор — организаторов и вдохновителей Конкисты.
«Здесь, в этой провинции (Акалан. — В. Г.), — говорит Кортес в своем письме к Карлу V, — произошло одно событие, которое хорошо было бы знать и Вашему Величеству. Дело в том, что один честный гражданин из города Теночтитлана по имени Мехикальсинго, а после крещения — Кристобаль, пришел ко мне в большой тайне ночью… И желая ознакомить меня с тем, что все это значит, сказал, будто Гватемосин и правитель Такубы много раз беседовали между собой… о том, что хорошо бы найти какое-либо средство вернуть свою прежнюю власть и земли, отнятые испанцами».
Далее из слов Кортеса явствует, что Куаутемок вместе с другими ацтекскими вождями и сановниками составил заговор против испанцев. Заговорщики якобы хотели внезапно напасть на отряд, когда он войдет в какой-нибудь глубокий овраг или болото, и перебить всех испанских солдат. После этого ацтеки двинулись бы в Гондурас и вырезали там колонию де Олида. Затем Куаутемок намеревался будто бы с триумфом вернуться в Мехико и восстановить свою прежнюю власть над исконными владениями ац геков.
«Поскольку я был столь тщательно информирован этим Кристобалем, — продолжает Кортес, — о замышлявшейся измене против меня и испанцев, я воздал хвалу нашему господу богу и затем на рассвете схватил всех этих сеньоров и, поместив их отдельно друг от друга, начал допрашивать…» Ацтекские вельможи, как пишет Кортес, признали сам факт заговора, но утверждали, что он был задуман Kyayтемоком и что они отказались поддержать в этом своего повелителя. Куаутемок и правитель Такубы не подтверждали и нс отрицали достоверности выдвинутых против них обвинений, они упорно молчали.
«И эти двое были повешены, а других я отпустил, потому что мне показалось, что единственная их вина в том, что они слышали об измене, хотя одного этого уже было достаточно для предания их смерти».
Так описывает ход событий сам Кортес.
Однако присутствовавший при этом Берналь Диас уверяет, что оба, и Куаутемок, и правитель Такубы, твердо заявили о полной своей невиновности. По их словам, они действительно не раз беседовали между собой о тех невзгодах и страданиях, которые испытали в пути. Говорили они и о том, что лучше умереть сразу, чем видеть, как ежедневно гибнет от голода и болезнен множество их соотечественников. О заговоре же никто из них и не помышлял. Но эти заявления не могли уже ничего изменить. Кортес приказал немедленно повесить Куаутемока и его двоюродного брата — правителя Такубы.
Когда ацтекского императора подвели к роковому дереву, то он, в который уже раз, проявил поразительное мужество и абсолютное презрение к смерти. Вот последние слова героя, донесенные до нас Берналем Диасом:
— Я знал, что нельзя полагаться на твои ложные обещания, Малинцин. Знал я и то, что ты давно задумал убить меня, с тех пор, как вступил в мои город Теночтитлан. Почему же ты убиваешь меня столь бесчестно? Бог спросит с тебя за это!
Правитель Такубы в свою очередь успел крикнуть перед казнью, что он считает великим счастьем умереть рядом со своим повелителем. И несчастные пленники (а вместе с ними и несколько других мексиканских вельмож[14]) были повешены на ветвях огромной сейбы, стоявшей на краю узкой лесной дороги.
Здесь же, рядом с сейбой, на самодельной виселице разгневанный Кортес приказал вздернуть еще одну жертву — испанского монаха Хуана де Текто, который осмелился энергично протестовать против казни Куаутемока.
Общее же настроение солдатской массы, для которой Кортес при иных обстоятельствах всегда был глубоко почитаемым кумиром и благодетелем, выразил Берналь Диас: «Казнь Куаутемока была совершенно несправедливой, и все мы ее осудили».
Видимо, абсолютно правы те испанские и индейские летописцы, которые считают, что обвинения против ацтекского государя были сфабрикованы самим Кортесом. Здесь достаточно привести один факт: подлый доносчик (по Кортесу, его имя Мехикальсинго, или Кристобаль), когда его впоследствии подверг допросу с пыткой один индейский правитель, сознался в том, что не говорил испанскому полководцу ничего похожего.
Наиболее вероятное объяснение случившемуся состоит в том, что Куаутемок был для испанцев опасным пленником. Во всяком случае именно так его оценивает сам Кортес в письме к Карлу V: «Гватемосин, сеньор из этого города Темиштитана (Теночтитлана. — В. Г.), которого я, после того как захватил этот город, пленил, был человеком воинственным, и я взял его с собой».
Последний император Мексики пользовался среди ацтеков огромным влиянием. Они, безусловно, как один пошли бы за ним в случае его открытого выступления против белых завоевателей. Испанцы же в первые годы после Конкисты жили в постоянном страхе перед всеобщим восстанием покоренных, но не сломленных индейцев. Точно таким же страхом был охвачен и Кортес, всегда принуждавший следовать за собой царственного пленника. Обе стороны находились в таких отношениях, которые неизбежно рождали подозрительность и недоверие.
