На советской службе - [18]

П.: — Я остался, так как хочу здесь работать. Здесь — мое место. После всего того, что мне пришлось перенести, думаю, опасаться мне нечего. Зачем им со мной расправляться? Борьбы против них я уже не веду. А если час придет, сами знаете: двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Л.: — Да ведь что же это за работа в Госплане для такого кипучего человека как вы?

П.: — Первым делом я уже не тот кипучий человек, что прежде. Тюрьма никогда не проходить бесследно. Но, повторяю, мое место — здесь. Мы должны хранить и укреплять наше хозяйственное и культурное наследие. Это долг всей передовой интеллигенции, еще не убитой и не расстрелянной большевиками. Мы должны помогать им, и искренне, всеми силами, стремиться к восстановлению страны, особенно теперь, когда они решили покончить с разрушением и перейти к положительной работе.

Л.: — А действительно ли они это решили?

П.: — Думаю, что да. Ведь это в их собственных интересах. На развалинах долго не проживешь. Ведь вместо самодержавия, скрутившего страну и не давшего ей развернуться, — после короткого мига свободы — пришел Великий Хам, разрушивший не только наши политические и моральные идеалы, не только те принципы, на которых зиждется человеческое общество и человеческая цивилизация, но и хозяйственные основы страны. У нас полный развал, как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, как в транспорте, так и в торговом обороте. Нам нечего жрать, не во что одеваться, негде жить. На Волге, во время голода, доходили до людоедства. Мне страшно за Россию. Поверьте, это — не фраза и не жалкие слова. Это сущая истина. Мне нечего Вас распропагандировать. Ведь вы сами, по собственному почину, приехали сюда. Я считаю, что вы поступили хорошо, как следует поступать всякому. Надеюсь, что и другие специалисты последуют вашему примеру.

Л.: — Вы вероятно понимаете, в какую обстановку я попал сейчас же после приезда?

П.: — Конечно, но вы не обращайте внимания. Также не обращайте внимания на то, что над вами смеются. Многие наши интеллигенты стали циниками и смеются, когда находят в других тот идеалистический подъем, какой был прежде у них. Вы вовсе не сошли с ума, приехав сюда. Поверьте, и при существующих советских условиях, вы сможете принести большую пользу. Нужно только иметь твердую волю, известное мужество и горячее сердце. Правда, вам следует быть особенно осторожным! Валютное управление — очень опасное дело. Но зато какой размах, какие задачи!

Л.: — А люди?

П.: — Да, это, конечно, тяжелый вопрос. Среди большевиков, особенно на верхушках, несомненно имеются честные и идейные люди, но это — капля в море. Они окружены накипью из всякого рода карьеристов, начиная от бывших охранников и кончая партийными «аппаратчиками», вошедшими в правящую партию, без малейшего внутреннего отношения к ней.

Мы еще некоторое время беседовали о разных незначащих вещах, пока Пальчинский не прервал разговора:

— А теперь давайте разойдемся. Мы уже засиделись. И давайте не будем встречаться. Это будет лучше и для вас и для меня. Надеюсь, мы с вами еще встретимся еще на совещаниях.

Больше я его никогда не видел.

Глава седьмая Валютное управление в Москве — Государственное хранилище ценностей (Гохран) — Коронные регалии и коронные драгоценности — Драгоценные камни и жемчуга — Церковные книги — Иконы — Борьба с начальником Гохрана — Церковное серебро — Передача музейного серебра Оружейной Палате в Москве — Эпизод

Валютное управление в Москве

Валютное управление, в котором работало много бывших банковых служащих, бывших чиновников министерства финансов, юристов и прочих интеллигентов, при моем вступлении имело двух заместителей начальника: И. И. Шлейфера, который фактически исполнял обязанности начальника, и профессора Л. Н. Юровского, выдающегося специалиста по финансовым вопросам. Валютное управление, кроме того, в видах политического руководства, было подчинено члену коллегии народного комиссариата финансов.

После краткого делового совещания с моими коллегами, я принял на себя управление всеми коммерческими функциями валютного управления, руководство Монетным Двором и Государственным Хранилищем Ценностей, председательство в «Комиссии по реализации государственных ценностей», организацию продажи платины и реализацию тех ценностей, которые стали собственностью государства вследствие революционных событий (серебро, золото, драгоценности, драгоценные камни). Я также взял на себя задачу финансирования платино- и золотопромышленных предприятий и рудников, каковые все без исключения находились в руках государства.

В первое время мне пришлось оперировать на крайне неустойчивой почве. Я не имел кругом себя никакой поддержки и ни единого друга. Коммунисты относились ко мне, как ко всем специалистам вообще, т. е. как к необходимому злу, а в то-же время и сами специалисты, среди которых имелись чрезвычайно сведущие люди, вели себя в отношении меня чрезвычайно сдержанно и выжидающе. О политике я не говорил ни единого звука, ни с коммунистами, ни с беспартийными.

Гохран

Особое мое внимание я обратил на Государственное Хранилище Ценностей (Гохран), каковое я подробно осматривал в течение нескольких дней немедленно-же после моего вступления на службу. Гохран помещался в напыщенном, но безвкусном, построенном в псевдо-русском стиле, около 1890 года, здании Московской Ссудной Казны. Здание находилось в центре города, вблизи Страстной площади, в доме № 3 по Настасьинскому переулку.