На Смоленской тихо - [19]

    – А когда же вы опять вернулись в цирк?

    – После гражданской войны, Димка. А тогда такие времена наступили, что не до цирка было. Знаешь, кого я на заводе встретил? Клима Ворошилова. Он после ссылки на этом заводе работал.

    – И вы познакомились?

    – Познакомились. Я тогда еще не знал, кто он. Разве мало слесарей на заводе? В то время работали по двенадцать-четырнадцать часов. Мастера, как собаки, на рабочих бросались, за каждый пустяк – штраф. Устроили рабочие забастовку, пошли толпой к хозяину. Нагрянули полицейские. Ко мне подскочил один, плечистый, распушил усы, как кот – и шашкой в ножнах ткнул мне в грудь. Ну, я и дал ему – шашка в одну сторону полетела, а он – в другую.

    Вскоре подходит ко мне Климент Ефремович, посмотрел внимательно, с прищуром, как я работаю, потом руку протягивает: «Здравствуй, товарищ! Ловко ты полицейского утихомирил. Мы рабочие дружины организуем, не возьмешься ли ребят поучить?» Климент Ефремович часто приходил на наши занятия, в шутку называл меня «профессор по костоломству»… Многим моя наука пригодилась, когда стали бойцами ЧОНа.

    Димка спросил:

    – А Шуру вы научили?

    Сын дяди Васи закончил десять классов, был избран в обком комсомола, поэтому Димка и назвал его Шура, а не Шурка.

    – Научил, – ответил дядя Вася. – Он парень серьезный и никогда не пустит приемы в хулиганство.

    Димка не только изучал приемы джиу-джитсу, он вставал в шесть часов утра, бегал, с каждым днем увеличивая расстояние; вместе с отцом делал гимнастику и шел в школьный двор, чтобы позаниматься на турнике.

    

* * *

    

    Утром, во время своей обычной тренировки, Димка встретился с Ниной Георгиевной. Она держала в руках вилок капусты, а рядом стояли две сумки, загруженные продуктами.

    – Не хотелось второй раз идти на базар, вот и набрала.

    – Ничего, я вам помогу, – Димка взял сумки. Когда вышли на Смоленскую улицу, Нина Георгиевна спросила:

    – Ты что к нам не заходишь?

    Димка промолчал. Нина Георгиевна улыбнулась:

    – Это правда, что вы с Диной поссорились?

    «Ну вот, успела наябедничать мамочке, – подумал Димка. – Наверное, наговорила такого… И надо же было мне встретить тетю Нину! Дина теперь подумает, что я специально, чтобы с ней помириться».

    – Я у Дины спросила, а она говорит, что обозвала тебя дураком, и ты обиделся, – продолжала Нина Георгиевна. – Правильно сделал. Я бы на твоем месте тоже обиделась. Разве можно так называть.

    – Что вы, она меня так не называла. Наоборот, это я… А Дина… она никак меня не называла, – забормотал растерявшийся Димка и, глянув на окна дома Петровых, поставил сумку около ворот. – Все, теперь я пойду.

    – Нет-нет, пойдем, – Нина Георгиевна открыла калитку и подтолкнула его. – Иди, иди.

    Когда они вошли в коридор, Нина Георгиевна заглянула в Динину комнату и прикрыла дверь:

    – Она еще не встала. Пойдем на кухню. – И, услышав кашель дедушки Кузьмича, покачав головой, добавила: – Надо же так простудиться.

    – Можно, я к нему зайду?

    – Что ж, зайди, – разрешила Нина Георгиевна.

    Кузьмич сидел у окна и что-то вырезал из дерева.

    – Здравствуйте, дедушка Кузьмич. Что это вы делаете?

    – Здравствуй, Дмитрий. Ложку вот мастерю, – он повертел в руках кусок яблоневого корня, присматриваясь к нему. – Не люблю металлических ложек: что ни стань есть – все железом отдает и весь вкус отбивает. Вот липовая или осиновая – другое дело. Ну, а о ложке из яблоневого корня и говорить нечего – эту хоть в Москву, на сельскохозяйственную выставку. Что долго не заходил-то, дел много?

    – Да какие у меня дела, дедушка Кузьмич, учусь, и все.

    – А как с Ленькой?

    – А что с Ленькой? У нас все нормально.

    – Обманывай, обманывай старика. Думаешь, если я два дня не был в школе, так ничего не знаю? А Дина что с ним не поделила?

    – Дедушка Кузьмич, ну откуда я могу знать, что не поделили Ленька и Дина?

    Дедушка Кузьмич, усмехнувшись в усы, посмотрел на Димку и снова принялся за работу. Димка стал рассматривать фотографию на стене: группа конармейцев в буденовках. Они сидели на ступеньках широкой лестницы двухэтажного дома с белыми колоннами, а чуть в стороне стояла пулеметная тачанка. Димка присмотрелся к усатому коренастому бойцу:

    – Дедушка Кузьмич, неужели это вы?

    Кузьмич, прищурившись, посмотрел на фотокарточку:

    – Что, не похож?

    – Да вы тут такой… здоровый, и без бороды.

    – Здоровье ушло – борода выросла, – дедушка Кузьмич вздохнул. – Двадцать годков с тех пор прошло, пролетело…

    – А это кто? – Димка показал на соседнюю фотокарточку, на которой был снят во весь рост военный с орденом боевого Красного Знамени на груди.

    – Это Сережа, Динин папа. Чекист был. Погиб при исполнении служебных обязанностей.

    В комнату заглянула Дина.

    – А я-то думаю, с кем ты тут разговариваешь?

    – Вот и молодая хозяйка. Принимай гостя. Когда Дина и Димка остались одни, он сказал:

    – Дина, я никому и ничего не говорил. Ленька все сам придумал.

    – Молчи, я знаю. Извини меня. Хорошо?

    Когда Дина снова села за одну парту с Димкой, он торжествующе посмотрел на Леньку Камчатку. Ленька сделал вид, будто ничего не заметил, но стоило Димке вынуть из портфеля тетрадь, как он подкрался, и схватив ее, отбежал к своей парте. Сунув палец в чернильницу, провел крест-накрест по листу, где было домашнее задание.