На Смоленской тихо - [18]

    – Ты что высматриваешь? – Димка обернулся и увидел дедушку Кузьмича.

    – Я к Дине.

    – А я думал, на мой сад загляделся, – дедушка Кузьмич открыл калитку.

    Из дома вышла женщина в синем платье. Поправила светлые, как у Дины, волосы, спросила:

    – Папа, с кем ты?

    – Кавалера привел. Взрослеет внучка.

    – Я не кавалер, а Димка Климов, – чувствуя, что краснеет, и от этого еще больше смущаясь, сказал Димка. – Мы с Диной сидим за одной партой. Я ей тетрадку принес.

    – Вот ты какой, – улыбнулась женщина. – Мне Дина про тебя рассказывала. А я – Нина Георгиевна, Динина мама. Заходи, Дина дома.

    Дина встретила Димку холодно, дождалась, когда они остались одни, спросила:

    – Ты зачем наврал Леньке, что мы целовались?

    – Я?! – Димка растерялся, а Дина, как и свойственно девчонкам, успела наговорить еще:

    – Я думала, ты не такой, как Ленька. А ты тоже подлый… Подлый!

    Димка бросил тетрадь ей под ноги и выбежал за дверь, чуть не сбив с крыльца Нину Георгиевну.

    Дома его ждал настоящий удар. Пришла телеграмма от дяди Миши и тети Сони: «Поездка откладывается». Кто же покажет Димке приемы джиу-джитсу?

    

    

ПОЕДИНОК

    

    Разговор насчет каких-то поцелуев Димке показался несуразной глупостью. Он давно считал себя большим и не любил, даже когда мать лезла к нему целоваться. В общем, Динины упреки не смутили, а разозлили. Но телеграмма от дяди Миши… Может быть, дядя Вася его заменит? Димка отправился к нему, плохо веря в успех. Дядя Вася стар, добр, умеет весело морочить людей, но вряд ли умеет бороться. Однако в цирке он на многое насмотрелся, и есть надежда, что на словах объяснит так необходимые Димке приемы.

    Выслушав Димку, дядя Вася сказал:

    – Почему только объяснять? Я тебе покажу приемы. Тебя обижает мальчишка-второгодник и ты хочешь с ним расквитаться?

    – Откуда вы знаете, дядя Вася?'

    – Взрослые все знают… Ладно, объясню. Дядя Миша не едет – ты в панике. Ко мне прибежал – запыхался. Значит, дело срочное. Для своих лет ты мальчишка рослый и крепкий. Стало быть, сильнее тебя только старший годами. Научу. Но к тем, кто слабее тебя, даже к равным, приемы не применять, а то поссоримся.

    Димке никак не хотелось ссориться с дядей Васей, он это понял по Димкиному лицу, поэтому продолжил:

    – Я тебя научу подстраховывать, чтобы твой противник не покалечился. И еще: площадку для своего «турнира» выбирайте ровную, без камней. А теперь за дело.

    Осмотрев все закоулки «заколдованного домика», Василий Михайлович отыскал старый матрац. Вытащили его во двор и выпотрошили из него вату. Из чехла сделали подобие человеческой фигуры, всунули туда старый вещевой мешок с песком, приделали руки и ноги, а вместо головы приспособили сумку из-под муки, набитую ватой.

    Василий Михайлович приподнял куклу, швырнул ее о землю.

    – Хорошо мы с тобой сработали – выдержит. Можно приступать.

    Василий Михайлович поставил куклу к стене сарая и куском угля отметил на ней несколько крестиков. Отступив на шаг, он полюбовался своей работой и сказал:

    – Это локус минорис – слабые места. Потом изучи их, как таблицу умножения. А теперь бей меня. Бей изо всей силы, не бойся!

    Димка послал удар, но в то же мгновение охнул и оказался развернутым к Василию Михайловичу спиной. Так и стоял согнувшись, а его рука, вывернутая за спину и сжатая в запястье, была в таком неудобном положении, что он боялся шелохнуться; шелохнись – и рука из плеча вылетит!

    – А теперь ребром ладони бьешь вот сюда, – показал Василий Михайлович и, отступив, спросил – Ну как?

    – Страшно, – Димка потряс онемевшей рукой – Где вы этому научились?

    – Жизнь такая была, Димка, пришлось научиться. Когда мне было семь лет, то меня отдали не в школу, как тебя, а в цирк.

    – Это к Винкиным?

    – К ним. Сам Винкин любил руку приложить, да и братцы его тоже. Мне, самому маленькому, больше всех доставалось. Бывало, только и слышишь «Васька, беги туда», «Васька, сделай то…» Что не так – подзатыльник. Другие безропотно переносили побои. А я нет. Во мне переворачивалось все. Не знаю, что сделал бы. Но что может сделать мальчишка?

    Однажды избил меня Винкин, чуть не до полусмерти. Разозлился я и решил отомстить. Был у нас в цирке японец-фокусник. Ох и ловкач же! Вежливый такой, со всеми раскланивается, всем улыбается… Как-то увидел я, как он с пьяными купчиками расправляется, и удивился: не ожидал от него такого. Стал просить, чтобы научил меня приемам. А он не берется. Жалел меня и боялся, что я не выдержу болевые приемы. Упросил я его все-таки. Стал он меня учить. Только не так, как я тебе показывал, а все удары, все болевые приемы на мне по-настоящему проводил. Корчился я от боли, но терпел, потому что очень уж мне хотелось хозяина побить.

    – И вы побили Винкина?

    – Побил. Только не сразу. Через несколько лет.

    – Это когда он не заплатил за работу, и вы ушли из цирка?

    – Нет. В тот раз я вернулся. Винкин упросил маму, пообещал пальцем меня больше не трогать. Да куда там! Не мог он без этого. Раз во время репетиции хлыстом по спине так вытянул, что рубец вздулся. Я не стерпел и дал ему: все припомнил, за все расплатился. Ушел в свою уборную, смотрю, Винкин входит, а сам согнулся и за живот держится. «Вася, – говорит, – совести у тебя нет. За что же меня так разделал? Я ведь тебе как отец родной…» А как узнал, что я ухожу, совсем присмирел. Сел на стул, смотрит на меня так ласково, будто и правда родной отец. Сам говорит: «Вася, ты ведь номер развалишь!» Жалко ему было хорошего акробата терять. Но все-таки из цирка я ушел, на завод работать устроился…