На склоне пологой тьмы - [5]

Шрифт
Интервал

Выдал желтеющих клёнов дрожанье,
Ржавчинно-бурый налёт на дубах…
Ветер пронёс над долиною ржанье
Коника… Эхо, растаяв в горах,
Словно опомнившись, снова вернулось
И суматошно забилось, двоясь…
А наверху в ширину распахнулась,
Звёздная высветилась коновязь.
Тотчас кузнечики с крепнущим пылом
Стали подпиливать ветра орган,
В воздухе чёрном, глубоком, остылом
Пасмой чуть видимой свился туман…
Осень вздохнула протяжно и гулко
Шелестом листьев, журчаньем реки
И заогнивела по переулкам,
Где зажигались в ночи огоньки.

«Всё смелее розы, всё пунцовей…»

Всё смелее розы, всё пунцовей,
Пышны их тяжёлые венцы,
Будто у заката выпил крови
Старый куст, а ветры-сорванцы
Всё в чешму журчащую ссыпают:
Злато листьев, розы лепестки…
Говорят, природа засыпает,
Полная безудержной тоски.
Только я не слышу отголосков, —
Ни в душе, ни в воздухе печаль
Не родится, горячо и броско
Распахнула даль цветную шаль,
Закружа, захороводя вечер
В южном всеобъемлющем тепле,
У предгорий зажигая свечи
И топя закат в дрожащей мгле.

«Скитается осень по рыжим аллеям…»

Скитается осень по рыжим аллеям
От горя пуста и туманна.
Во влаге ночной всё сильней холодея,
С собою шепча неустанно
О чём-то забытом, далёком непрочном,
Она, как и я, одинока.
Лишь дождь нам диктует диктанты построчно,
Да кличет с ореха сорока.
Паучьи незримые нити мгновений
Всё рвутся, натянуты властно
Навязчивой волей моих сожалений,
И катится время напрасно.
Ах, осень, ведь я тебе душу открыла,
А ты — серебра мне, не злата…
Я вместе с тобою до дрожи остыла,
Сгорев без остатка когда-то.
Нет-нет, не ропщу, сохрани и помилуй,
Спаси от уныния, Боже!
Я так же, как все, до грядущей могилы
С рождения дни свои множу
И так же, как осень, в тиши и неволе
Судьбой своей прожитой грежу,
Отвыкнув лить слёзы обиды и боли,
И радуясь реже и реже.

«Чёрной тканью вселенной обёрнута ночь…»

Чёрной тканью вселенной обёрнута ночь
И, роняя в колодец земной расстоянье,
Мчат спирали созвездий из времени прочь
В равнодушном величии, в вечном камланье.
И, дерзая и падая, ждёт человек,
Что заметят и примут безумца на равных
Там, где мерою бега придуман парсек,
Где материя кружит в движениях плавных.
Но невнятны желания, спутана речь
И горит вожделением алчущий разум,
И кровавой истории тянутся встреч
Человечьи валы. Многодумным маразмом
И ужасными криками полнится ширь
Нашей клетки земной, где, железом увеча,
Плоть на плоть набегает…
А мой монастырь
Осиян тишиной. Жгу лампады и свечи,
Да молюсь за сердца, что пропали во зле.
Нет, не Бог заповедал такую растрату
Горьких слёз неповинных детей на Земле
И убийства сестёр ненавидящим братом…
Как проникнуть туда, где за гранью беды
Равнозначны разумных пустот величины,
Где соцветьем творения чистой воды
В ткань материи мы вплетены воедино?

5. Раздумья под шёпот огня

«Печным гуденьем выстрелил огонь…»

Печным гуденьем выстрелил огонь,
Загомонил, запел басистым ором.
И накалилась ручка, — только тронь,
И пыхнул жар, распаривая поры.
Нагретый пол распластано поплыл
Под ноги тёплой тряпкой домотканой,
И свет от лампы венчиком застыл,
И заварился кофе. Запах пряный
Окутал думы, — нега и разброс, —
Их ни на чём земном сосредоточить
Теперь не выйдет… Рядом дышит пёс,
Краюшку хлеба скрасть с тарелки хочет…
А кот пошёл, уставший ото сна,
Испить воды во двор, где лунный абрис
Тонул в железной плошке, и весна
Искала наш полузабытый адрес…

«Послевкусие лет моих — хинная сладость черёмух…»

Послевкусие лет моих — хинная сладость черёмух,
Убелённое нежностью грусти негромкое «я».
Память точит предсердье за каждый допущенный промах,
Дотлевает отпущенный срок, как в печи головня.
Между этой юдолью и той, где грядёт неизвестность,
Есть незримая до неприступности острая грань.
Наша здешняя бытность — обычная взору трёхмерность —
Дань условности мира, безбрежная скучная брань.
Только слово живое, звучащее здесь, безусловно
Равноценно материи, как откровенье Творца.
Лишь оно вразумляет народы, воюя бескровно,
Отделяя от истины кривду и бред подлеца.
Как велик на сегодняшнем поприще угол паденья!
Ложь над правдой бесстыдно пытается взять перевес.
Но противно Всевышнему этой тщеты отраженье,
Что трясёт ежечасно благие основы небес.
И такая ли, вправду, вершина Господня творенья —
Человек, что у ближних без права их жизни крадёт?
Почему лишь на подлости есть у него разуменье?
Почему перед сильными мира пасует народ?
Отчего все молчат по пингвиньи, почуяв опасность,
Если в двери соседей однажды стучится беда?
Даже смерть не страшна, коли в жизни присутствует ясность,
Совесть, честь и любовь тесно спаяны с ней навсегда!
Я, увы, не гожусь на безгрешную роль эталона,
Но, живя не спеша, не кривлю своей вечной душой
И люблю до восторга земное прекрасное лоно
Как придел, заповеданный внукам, единственный мой.
Как же хочется знать, что, уйдя, оставляешь нетленным
Этот маленький остров творения! Если бы так!
Но разрушить его тянет руки свои неизменно
Каждый алчный, расчётливый, лживый и мерзостный враг.
Разговоры любые сползают сейчас к Украине.
Украина сползает к большой беспощадной войне.
Нет покоя нигде никому никогда и отныне
Свет кровавой звезды мне сопутствует даже во сне.
Что же делать, когда погибают совсем не чужие,
А другие сидят в стороне и с надеждою ждут,

Еще от автора Наталья Владимировна Тимофеева
Эхо моей судьбы

Книга «Эхо моей судьбы» — открытие нового мира, новой Родины для автора, начавшего жизнь практически с нуля в чужой стране. Жизнь в одиночестве — это Божий дар, который под силу не каждому. Сажая сад, автор имеет много времени для раздумий о судьбах мира. В этой книге делится своими мыслями.


Звёздный смех

Книга «Звёздный смех» составлена без рубрик и глав по мере написания стихов. Череда прожитых дней знаменуется настроением и темами, близкими автору. Говорят, на третий год в чужих краях наступает тоска по Родине, но автор не склонен тосковать. Тишина нужна одиночеству, а одиночество — тишине. Это ли не счастье — обрести покой под благодатным небом!


Амбивалентность

Книга «Амбивалентность» — последняя изданная в России. Сложная ситуация заставила автора покинуть страну. Угроза жизни, ежедневная опасность, оружие в сумочке — это не для поэта, от этого можно сойти с ума. Пограничное состояние между жизнью и смертью диктовало Наталье Тимофеевой строки стихов, предательство близких заставляло её писать горькие истины. Эту книгу можно было бы назвать криком боли, если бы не чувство юмора, которое держало автора на плаву, так что название книги неслучайно.


Щемящей красоты последняя печаль

В этой книге собраны стихи Н. Тимофеевой перестроечного периода, когда автору приходилось нелегко, как и многим другим. Горькое и ненадёжное время не сломало поэта, с честью выдержавшего испытания, выпавшие на её долю. В книге есть как пейзажная и гражданская лирика, так и юмористические стихи и произведения, ставшие впоследствии песнями и романсами.


Холсты

Перед вами третья книга Натальи Тимофеевой, которая соединила в себе её юношеские пробы пера с современными стихами, некоторые из которых были написаны в реанимации. Книга была издана в Москве небольшим тиражом, это второе электронное издание.


Водяные знаки

Книга «Водяные знаки» составлена из стихов, частично написанных в Москве перед отъездом автора в Болгарию. Водяные знаки памяти проступают через новые впечатления, наполняющие сердце и душу.


Рекомендуем почитать
Эпициклы

Сборник стихов известного русского и советского фантаста, вышедший в 2001 году.


Я не буду больше молодым

Избранные стихи и рассказы константиновского автора Александра Ткача.


Час души

В предлагаемую книгу вошли лирические стихотворения Марины Цветаевой. Большинство стихотворений в этом сборнике посвящены людям, с которыми Цветаеву связывали дружеские отношения, людям, которыми она восхищалась, которых любила, ведь "…каждый стих – дитя любви", как написала однажды Марина Ивановна.


Мастерская Бога

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранные произведения : в 2-х томах. Т. 1.

В двухтомник избранных произведений Николая Доризо вошли стихи, написанные более чем за тридцать пять лет литературной деятельности.В первый том включены стихотворения и песни, воспевающие героизм советских людей, их военную и трудовую славу, любовь и дружбу, красоту родной земли.


Лирика. Т. 1: Стихотворения, 1824-1873

От редакцииЭто издание является первым полным собранием стихотворений Тютчева академического типа. В то же время оно рассчитано не только на специалистов, но и на широкий круг читателей, что определило некоторые особенности его композиции.Стихотворные тексты разбиты в данном издании на два раздела.Первый раздел (1824-1873) включает всю основную оригинальную лирику Тютчева, т. е. ту часть его наследия, которая является драгоценным достоянием русской и мировой лирики. Сюда же отнесены избранные переводы, могущие по своим художественным достоинствам быть поставленными вровень с подлинниками и в наибольшей степени несущие на себе отпечаток творческой индивидуальности поэта.