На склоне пологой тьмы - [12]

Пусть тревога висит в нашем воздухе стылом,

Да какой с меня спрос, ах, какой с меня спрос!

Ограничены все, кто тоской, кто пространством,

Узник узнику вряд ли сумеет помочь.

Вот и тешу себя незначительным пьянством, —

То рождаюсь на свет, то расходуюсь прочь.

Все живут или спят, или просто толкутся,

Словно пыль в окоёме дневного луча…

Я пришла ниоткуда, но надо вернуться,

Я уже научилась прощать и молчать.

8. Вещие сны

«Я летаю во сне, и кульбиты мои невесомы…»

Я летаю во сне, и кульбиты мои невесомы,

Словно груз одиночества выпал сегодня не мне.

Я пронзаю пространство вдали от родимого дома

И сгораю, как бабочка, в звёздном холодном огне.

Это гордость моя стережёт мои сонные очи,

Только смежу — и в путь, в фантастический странный полёт…

Жизнь, как якорь, на цепь мою душу к земному торочит,

До земного охоча, всё мимо и мимо снуёт.

Что ты медлишь, Господь, оболочка моя обветшала,

Небезгрешную плоть, будто кокон, пора разломать.

Я надеюсь, Твоя мне не вечною будет опала.

Лучше Бога никто не умеет любить и прощать.

«Как лилия, чиста и холодна, как снег…»

Как лилия, чиста и холодна, как снег,

Грядущего закрытая страница.

Смотрю на горизонт из-под усталых век

И думаю, что жизнь мне только снится.

Доиграна судьба по нотам бытия,

Одно и то же действо по спирали…

Да разве это ты? И разве это я?

А, может, чьи-то роли мы стяжали?

Ищу в своей душе оправданность утрат,

Наивную отверженность наитий,

А нахожу лишь дней растраченных закат,

И невозвратность давешних событий.

Был тихий час ночной, и чей-то голос пел

О невозможном счастье и разлуке,

И бледный лунный лик над пропастью летел,

Исполнен неземной щемящей муки.

Ты помнишь этот час — предвестник новых бед,

Расхожих слов обманное звучанье?

Был на двоих у нас лишь зыбкий лунный свет

В короткие минуты обладанья.

Всё было и прошло, на розы грянул град,

И до весны теперь дожить бы надо…

А скорбная луна сочит свой горький яд

И смотрит сверху равнодушным взглядом.

«Зачем опять несносные снега…»

Зачем опять несносные снега

Своей прохладой белой полонили

И остудили эти берега,

Где я живу, где все меня забыли?

Навзрыд заплачу и заголошу

В погибшем сердце — горько и безмолвно.

Я Бога ни о чём не попрошу,

Лишь губ замкну соитие бескровно.

Что эта жизнь, — расплата или бред

Заблудших душ, восторг неутолённый?

Мне до других сегодня дела нет,

Душа кричит, как колокол сто звонный.

Откликнись, ширь, ты вся — моя земля,

Но там за мглой ты ближе и роднее…

Опять зима, опять пришла зима,

Дорог извивы с каждым днём ровнее.

Куда ведёт вот эта борозда,

Прочерченная для меня не мною?

О, Боже, я на всё отвечу «да»,

Лишь дай остаться грешницей земною!

Спасибо свет, что ты пока со мной,

Спасибо снег, что ты мой угол кроешь

От бед людских, что минут стороной,

Пока ты хлопья ледяные соришь…

«Стеклянный дождь звенел, не умолкая…»

Стеклянный дождь звенел, не умолкая,

Свивались струи, правя в водосток.

День бесприютно жался у сарая,

И продохнуть от сырости не мог.

За пеленой промозглого пространства

Теснилась гор озябшая гряда,

И только дождь был смыслом постоянства,

Как будто он явился навсегда.

«Пунцовых роз прохладные шелка…»

Пунцовых роз прохладные шелка

Покрыты капель игристою влагой,

Бегут ветра, качая облака,

Шурша листвяной сорванной ватагой.

Твой каждый звук душою уловим,

Осенний день, придуманный не мною,

И в буйстве красок снова различим

Извечный знак — прощание земное.

Как призрак лета здесь цветенье роз —

Невыразимо сладкий миг обмана…

А ночью будет разрушитель грёз —

Осенний дождь стучать по крышам рьяно.

Мой одинокий, бесприютный год,

Ты вновь уйдёшь под зиму, словно канешь

В пустую ячею небесных сот,

И лишь меня цветеньем роз обманешь.

Исчезла жизнь, которой я жила,

Умолкла ширь, которой я дышала,

Разбилось сердце, будто из стекла

Его когда-то вечность изваяла.

«Как нищенка просит хлеба…»

Как нищенка просит хлеба,

Просила любви у неба,

Но чёрт мне тебя послал.

Ты — мёртвое наважденье,

В тебе ни огня, ни жженья,

Любви ты вовек не знал.

Я бьюсь, словно птица в стёкла,

От крови душа намокла,

Но нем ты, как истукан.

За что мне такое счастье —

Быть в низменной, стыдной власти?

Вновь сердце болит от ран.

Ты словно в себе не волен

И хворью моей доволен,

Ах, это ли не напасть?

Пытаюсь с собой смириться,

Любовь твоя только снится, —

Ни выменять, ни украсть.

Я лгу себе, — всё в порядке,

Мы оба играем в прятки,

Условности, как ножи.

Они заставляют разум

Боятся людского сглаза

И прятать любовь во лжи.

Но эта игра — с просчётом,

Когда обмануть кого-то

Так просто, но не себя.

А смерть постоянно рядом

И сверлит настырным взглядом,

Мол, так и уйдёшь, любя?

Вернись же в свой ад, изыди,

Я лишь на себя в обиде,

Ты боли моей не множь.

Я стану просит у неба

Не чувств, а вина и хлеба.

Да проклята будет ложь!

«Как эту жизнь с достоинством принять?»

Как эту жизнь с достоинством принять?

В себе не полагая эталона,

Не опаскудить ни земного лона,

Ни дьяволову не принять печать?

Как быть счастливой посреди огня,

В чьих языках горят людские души,

Когда им злоба, алчность горла душат,

О, Господи, спаси, спаси меня!

Спаси меня и тех, других, спаси,

Не ведающих ни стыда, ни чести!

Мы раз единый здесь живём все вместе,

Разменивая сердце в меру сил.

Мне павших жаль, но за живых страшней.