На склоне пологой тьмы - [10]

Гораздо симпатичней атеисты,

Чем те, кто, верой прикрываясь, лжёт.

Мы с вами все с рождения статисты,

А счастлив только полный идиот.

Здесь, на войне, нельзя быть тепло-хладным.

Библейских истин воплотился срок.

В своём безумном алчном рвенье стадном

Все тупо ищут шкурный личный прок.

Души вселенской заблудилось эго,

От биомассы толку нет как нет.

И жду я, словно летошнего снега,

Людей не потребителей, — планет!

Но солнце меркнет, и теченья стынут,

И мир ветшает в шуме напускном.

И царства минут, и надежды минут,

Растаяв праздно в дыме золотом.

7. Ни о чём и обо всём

Одному художнику, приехавшему с городу Парижу

Непутёвая я, непутёвая,

Непутёвая мать и жена.

Я с тобою, как нищий с обновою, —

Рвань заплаты, сияет одна.

Позовут ли на праздник неистовый,

Я заплату-новьё — на перёд.

Жизнь из глаз моих сыплется искрами,

Жизнь из горла ромашкой цветёт.

Ну и что, постарела — не кончилась,

Посмотри, как танцуют ступни.

Завывают руладами волчьими

Тоны сердца, лишь ближе прильни.

А умела б летать, не присела бы,

Всё б махала крылами окрест.

Хоть невеста я всё ж перезрелая,

Бог не выдаст, а боров не съест.

Вот стою перед зеркалом новая,

Незнакомая, словно страна,

Где живу я, как нищий с обновою,

Ждущий праздника. Правда — одна:

На плече моём — кот огнедышащий,

На другом — четверть кошки вприсяд,

Рядом — пёс, вечно бдящий и слышащий

Каждый шорох, зовущий назад…

«День дописал свою абракадабру…»

День дописал свою абракадабру,

И тут же наступила ночи смерть,

Сочащая таинственную амбру,

С земли на неба праведную твердь.

Театр абсурда заменили топи

Порочных снов, волнующе-пустых.

Их вымученный и греховный профит

Похож на кем-то выплюнутый жмых.

Из сна опять выныривая в данность,

Пытаясь их по смыслу разделить,

Мирские снова чувствую жеманность

И неопрятность. «Быть или не быть» —

Увы, никто мне выбрать не позволит,

Лишь за спиной услышу едкий смех…

Из чувств моих свой Вавилон построит

И вновь растает прошлогодний снег.

Виночерпий ночи

Золотое вино рассвета

Расплескал виночерпий дня.

Ни ответа мне, ни привета,

Ты с другой позабыл меня.

Помнишь пряные наши ночи,

Ненасытный сердечный жар?

Целовал мне, хмелея, очи,

Называл — «мой бесценный дар»…

Как проходят весна и лето,

Так минует пора любви.

И бывает, наверно, где-то,

Что весь год поют соловьи.

И бывает, наверно, где-то, —

Любят, голову очертя,

Как Ромео любил Джульетту,

Жизнью целой за миг платя.

Не таков ты, прагматик давний,

Не таков твой «особый путь».

Всё, что ты говорил, забавно

В виде денег тебе вернуть.

Что слова, много ль стоит слово,

Если чувства, как пустяки?

Ты кому-то их даришь снова —

Эти гнутые медяки.

Пусть горят над полями зори

И проходят за днями дни,

Я сама размотаю вскоре

Путы липкие западни.

И среди недомолвок прочих

Пусть шатается наугад,

Полупьян, виночерпий ночи,

На равнины плеща закат.

«Я бросила якорь в пруду тишины…»

Я бросила якорь в пруду тишины,

Где звуки извне подле дна не слышны,

И грежу в прозрачной его глубине,

Что беды не смогут проникнуть ко мне.

Как сердцу покойно и сладко молчать,

Ни бурь, ни горения больше не знать!

Здесь вод ледяных замыкают слои

Греховные давние мысли мои

В тяжёлый и пагубный свой зиккурат…

Но память настойчиво тянет назад.

Утопленник — солнце плывёт надо мной

Во след за несчастной потухшей луной.

Мне их не спасти, — не вернуться туда,

Где зло и бесцельно вершились года,

А выбор мой бренный был так невелик.

И мир от меня помаленьку отвык…

Вот в воду монетками блёсткими твердь

Осыпала звёзды, грозя умереть,

И снова нелепейшей притчею день

Баюкает плавную сонную лень.

Он канет вослед за другими на дно,

Где, кажется мне, ни светло, ни темно…

Каиново племя

И так ли уж важно для мира его первородство?

Уступчивый Авель-трудяга, растяпа, добряк,

Ужели бы здесь через братство убавилось скотства,

И только ли Каин на подлые штуки мастак?

Давно не слыхать ни библейского слова в народе,

Ни чистой любви, ни смирения в нём не сыскать.

Живём-не живём, существуем, не бедствуем вроде,

Так небу почто нам стремиться за так угождать!

Содом и Гоморра встают эталоном приличий,

Нет веры ни в ком, честь и совесть забыты навек.

А дьявол имеет меж нами несчётно обличий,

Одно из обличий — созданье Творца — человек.

Святые угодники молят за нас неустанно,

Есть шанс не сподобиться подлости, только, увы,

В грехе мы по горло. Стараемся все постоянно,

Чтоб воды сомкнули возмездье поверх головы.

Смешно словоблудя о ветхозаветных пророках,

Ликует толпа, нахлебавшись своих нечистот.

А маятник ходит, как нож, и толкует о сроках,

Своими детьми опозоренный, старенький Лот.

Романс прощание

Увы, всё было и прошло, былого ворошить не стоит.

Распался облик бытия на мелкий бисер из стекла.

Мне несказанно хорошо, когда закат мой взор покоит

На равнодушных облаках, — во след им вечность утекла.

Что говорить о тех часах, что потеряли мы когда-то,

Бездумно споря ни о чём, предвосхищая наш разрыв…

Мы были, сами не поняв, с тобою сказочно богаты,

Но я ушла, устав от слов, тебе обмана не простив.

Зачем ты вновь меня влечёшь туда, где бродят наши тени,

Где заблудились вещих душ фантомы, словно невзначай?

Ты — просто сказочный глупец, больных фантазий бренный пленник,

Вернуть прошедшего нельзя, как сердце вновь не распаляй.