На штурм неба - [87]
Зверства версальцев вызвали негодование всего цивилизованного мира. Правду нельзя было полностью скрыть, несмотря на классовую солидарность, объединявшую палачей Парижа с буржуазными правительствами других стран.
Вот несколько особенно показательных выдержек из иностранных газет:
«В Люксембургском саду, в парке Монсо, у башни Сен-Жак были вырыты огромные рвы, которые наполнили негашеной известью. Инсургентов, мужчин и женщин, приводили туда: залп взвода, облако дыма… и ров и известь поглощают свою добычу» («L'Independance belge», 27 мая).
«Множество женщин и малолетних детей было расстреляно в Люксембургском саду» («Times», телеграмма от пятницы, 26 мая).
«Вряд ли когда-нибудь удастся узнать точное число жертв той бойни, которая еще продолжается, ибо пленных расстреливают пачками и бросают как попало во рвы, вырытые ad hoc [232]. Даже организаторы этих казней едва ли могут сказать, сколько трупов они нагромоздили. Мы знаем только одно: в Париже продолжается резня, какой не видали со времен Варфоломеевской ночи» («Evening Standard»).
«Вчера после полудня в казармах близ Ратуши расстреливали защитников Коммуны. После каждого ружейного залпа подъезжали закрытые санитарные повозки и в них бросали трупы» (телеграмма Агентства Рейтер от 28 мая).
Даже сама французская пресса не могла замолчать то, что происходило в эти дни. Об этом свидетельствуют следующие выдержки, являющиеся откровенным признанием:
«Сегодня, 25 мая… около Биржи было расстреляно огромное число инсургентов, захваченных с оружием в руках. Тех, кто пытался сопротивляться, привязывали к решетке. То же происходило в семинарии Сен-Сюльпис» («Franfais»).
«Наши солдаты не щадят больше никого: они безжалостно убивают всех, кто попадается им в руки; судите сами, сколько при этом должно быть жертв» («Siecle», 27 мая).
«Генерал Ладмиро только что завладел Шомонскими высотами и высотами Бельвиля. Пленных не брали. Это была страшная бойня! На Шомонских высотах и па Пер-Лашез убито десять тысяч инсургентов» («Siecle»).
Не удивительно после этого, что Виктор Гюго писал:
Когда я думаю, что убивали беременных женщин, когда поутру видны были руки, высовывающиеся из ям…
Одним из самых циничных палачей Коммуны был генерал Галиффе. В начале войны 1870 года он был полковником, но вскоре был произведен в генералы. Взятый в плен при Седане, он был интернирован в Кобленце, но Тьер, который знал этого бандита, добился от Бисмарка его репатриации.
Действительно, Галиффе был известен своими преступлениями в Мексике, где он воевал под командованием Базена [233]. Говоря о роли, которую он играл в этой стране, он сам цинично писал:
«Фактически я начальник жандармерии. Я устраиваю засады… и в отличие от того, что происходит во Франции, мои люди большие разбойники, чем те, которых я преследую. Кроме того, я главный судья: всех разбойников (я говорю не о солдатах), которые уцелели в бою, вешают. И если вам нужна веревка, я смогу торговать ею по возвращении домой: она будет прочной» [234].
Критерий, которым руководствовался Галиффе при расстреле людей, был прост: «У него интеллигентный вид, вот у этого, расстреляйте его!» Вот как описывают одно из совершенных им преступлений одиннадцать очевидцев:
«Колонна пленных, двинувшаяся от бульвара Мальзерб, направлялась в Версаль. Эта колонна была задержана у замка Лa-Мюэтт, где генерал Галиффе отобрал 83 мужчин и трех женщин, которых и расстреляли у склона. После этого подвига генерал сказал нам: «Меня зовут Галиффе. Ваши парижские газеты достаточно обливали меня грязью. Теперь я беру реванш». После этого колонна была направлена дальше, в Версаль. Во время этого перехода полицейские, составлявшие эскорт, закололи штыками двух женщин и троих мужчин, которые от усталости не могли идти дальше».
Таким образом, палачи коммунаров оказались в какой-то степени предшественниками гитлеровских бандитов, преступления которых оставили за собой столько горя и столько развалин. Еще в начале июня на кладбище Пер-Лашез производились расстрелы без суда.
Камилл Пельтан в своей книге «Майская неделя», давая документально обоснованное описание массовых убийств, совершенных версальцами, писал:
«Майская резня занимает особое место. Во всей нашей истории нет ничего подобного».
Сравнивая число убитых в дни «Кровавой недели» с числом убитых во время Великой французской революции, Камилл Пельтан делал следующий вывод:
«К чему же мы приходим? Самое большее к 12 тысячам во всей Франции за весь период революции. Это немногим больше трети жертв одной Майской недели в Париже! И даже еще на пять тысяч меньше того числа жертв, которое признали сами виновники расстрелов, – 17 тысяч.
Итак, два года невиданных бурь, борьбы за родину и свободу, за основы современной Франции, за спасение вечной Франции, беспощадная война против притаившихся повсюду изменников, действовавших сообща с чужеземными захватчиками, все эти конвульсии нужды, голода, тревоги, жестокое подавление несчетного числа мятежей, национальное единство, сохраненное благодаря чудесам энергии, зверства дикой войны шуанов – все, что было трагического и ужасного в эту самую страшную эпоху нашей истории… все это стоило в два или три раза меньше крови, чем «восстановление порядка» в Париже в 1871 году».
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.