На Шпрее - [5]
Эльза глядит на нее совсем как-то странно, непонимающе. Да, видимо, , и трудная.
— Я думала, все вы любите музыку. — Постоянно с ней надо оправдываться. — «Волшебная флейта». Это опера Моцарта.
— Я окончила как преподаватель музыки, — наконец отвечает Эльза. С места, однако, не трогается.
— Да? Почему бросила?
— Я не бросила. Я окончила.
Ладно, об этом тоже после поговорим. Они так и будут по разные стороны кассы стоять? — Эльза пожимает плечами: ей удобно и тут.
Что-то пошло не по плану. Надо все уже карты на стол выкладывать.
— Во-первых, давай на какое-то время оставим отца. Тем более, он нездоров — у него опухоль. — Эльза и ухом не повела. С ней приходится, как с гаишниками: лепи все подряд, что-нибудь вдруг да сработает.
Во-вторых, сама Бетти узнала о существовании сестры буквально на днях, разыскала ее, примчалась в Берлин, предлагает ей дружбу, от чистого сердца: с ней, с Бетти, пусть Эльза поверит, дружить хорошо. — Опять никакой реакции. Довольно невежливо.
— В-третьих, как говорится: все мы не без греха. — В этом месте Бетти слегка понижает голос: чувство вины в них тут с детского сада вдалбливают. — Посмотри, человек не нанес никакого вреда интересам Германии, — Бетти ручается, ей он не станет лгать. — Дадим ему шанс, пусть попробует все исправить, выстроить заново.
Кажется, Бетти добилась маленького успеха: Эльза поднимает глаза от кладбищенской фотографии. Но молчит.
— Само собой, — продолжает Бетти, — у Анны уже не попросишь прощения, но… — Бетти не знает пока, что — «но», и решает включить эмоции. — В-четвертых, и в-пятых, и в-сто-двадцать-пятых, отец был на службе. На то и приказы, чтоб их выполнять. Что же касается Анны… — Вот, она может сказать: в случившемся не было злого умысла, чего-то специально направленного против Эльзы и ее матери. — Знаешь, как говорят: , ничего личного. Отец ведь не ради другой женщины оставил вас.
— , — повторяет Эльза с акцентом.
Бетти кажется, что ей удалось уже все узлы разрубить, отбить все мячи. Она снова смотрит на время:
— Сделаем вот как: я проведу с ним беседу, отец тебе позвонит. Потом, если хочешь, конечно, — не думай про визу, билеты и прочее — съездим в Москву. Тебе в любом случае надо у нас побывать, ты же наполовину русская…
Эльза перебивает ее:
— А давайте сделаем так, чтобы вы нас в покое оставили.
Снова уткнулась в свою фотографию. Нас? Кого Эльза имеет в виду? Себя, Анну? Всю троицу? На ее приплюснутой физиономии мало чего прочтешь. Надо дать ей возможность подумать, перевести дыхание: разные люди реагируют с разной скоростью. Поэтому Бетти ее на минутку покинет, пойдет быстренько себе выберет сапоги. У них уже мало времени — пора выдвигаться в оперу.
По какой-то причине именно в этот момент сестрица ее слетает с катушек:
— У нас нет сапог твоего размера, — заявляет отчетливо и ужасно зло.
Бетти уже возле полки «Тиффани»: вот же они. И откуда ей знать, какой Бетти носит размер?
— Нет, говорят тебе!
, зачем нервничать? А шляпа, может Бетти шляпу себе прикупить?
— Шляпу так забирай! Касса закрыта. Любую бери! — Эльза со звоном захлопывает кассовый ящик, кричит в телефонную трубку: — Такси, поскорей. Не то одна дама, — так и выразилась, , — опоздает на оперу.
Черт с ней, со шляпой, со всем, Бетти тут делать нечего.
— Дай тебе Бог здоровья. — Хотела добавить: — И мужа непьющего, — удержалась, все равно сестричка недоделанная не оценит юмора.
Одна она в оперу не пойдет. Вот еще — чтоб на нее там эти фашисты . Подарит билеты таксисту: на, отдохни культурно, как там тебя — Фриц, Ганс? Улетит в Москву поздним вечером. По дороге придет кое-как в себя, дочитает , к концу ей он сильно меньше понравится.
Когда Бетти доберется до Строгино и сообщит отцу о смерти первой его жены и о том, что они похоронены с нею рядышком, отец неожиданно забеспокоится. Потом возьмет себя в руки. Отзовется об Эльзе так:
— С характером получилась девочка. — Пошевелит в воздухе пальцами: — По большому счету, никогда этих немцев не понимал.
Закашляется ни с того ни с сего, в последнее время он сильно кашляет, неужели рачок перекинулся в легкие? Она его похлопает по спине, ему станет легче, и он успокоит ее на прощание:
— ЦК решало и не такие вопросы, Лизок. В Израиле тоже медицина нормальная.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Максим Осипов – врач-кардиолог, автор и редактор многих медицинских книг, в последние годы работает в Тарусской больнице. С 2007 года печатает свою публицистику и прозу в журнале «Знамя», стал лауреатом премии этого журнала,Очерки Осипова о сегодняшней российской провинции, особенно «В родном краю», получили широкую известность и стали поводом для бурной дискуссии в прессе и в интернете. Эти очерки, гуманные и беспощадные, открывают сборник, который продолжается разговором об общественном служении и завершается двумя повестями.
Об авторе Максим Осипов — автор пяти сборников прозы, лауреат нескольких литературных премий, его рассказы, повести и пьесы переведены на четырнадцать языков. Со времени публикации первых очерков о работе провинциальным врачом («В родном краю», 2007, № 5, «Грех жаловаться», 2007, № 12), - Спецрейсом, из Тель-Авива. Ждем борт. “Рак зэ хасэр лану” - только этого нам не хватало - весь известный тебе иврит. Через час или два приземлится борт, начальство под телекамеры раздаст мужичкам огонь, и они лампадами повезут его по Москве, Подмосковью и в соседние области.
Это четвертая книга Максима Осипова в издательстве Corpus, она включает восемь произведений. Все они написаны в жанре «длинных коротких историй» (маленькие повести, большие рассказы) на материале российской действительности, наблюдаемой с разных сторон: из провинции, из столицы или извне, из Америки. Герои Осипова — наши современники, однако заняты они вопросами вневременными, окончательных ответов на которые, как правило, не находят. И, возможно, именно такая авторская позиция позволяет освещать действительность много ярче, чем любое законченное, взвешенное мировоззрение.Максим Осипов — лауреат и финалист множества литературных премий, присуждаемых за малую прозу, его сочинения переведены на французский, английский, а пьесы идут в нескольких театрах страны.
Об авторе | Максим Осипов — постоянный автор «Знамени» с 2007 года. Живет в Москве и в Тарусе. Повести и рассказы Осипова переведены на двенадцать языков, он лауреат нескольких премий, вручаемых за малую прозу.
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».