На Севере диком. Церковно-историческая повесть - [3]
Это говорилось про лопарей, тех самых, что еще с начала одиннадцатого столетия платили дань Господину Великому Новгороду. Он разделил их на двоеданных и троеданных и брал с них сперва шкурками пушного зверя и рыбою, а впоследствии уже деньгами. К дикой лопи приезжали новгородские пристава и собирали дань. Нечего говорить, что люди в звериных шкурах не могли не казаться приставам дикими, и об этих дикарях они слагали всякие басни, которые прикрашивались потом всячески досужим народом.
К тому, что рассказывали о лопарях миряне, монахи добавляли со своей стороны мрачное, безотрадное. В Соловецком монастыре сохранилась рукопись. В ней говорится: «Сие родове (то есть лопари), яко звери дикие, живут в пустынях непроходимых, в расселинах каменных, не имеют ни храма, ни иного чего, потребного к жительству человеческому, но только животными питаются: зверьми, и птицами, и морскими рыбами, одежда же их — шкура оленей. Отнюдь Бога истинного, единого и от Него посланного Иисуса Христа ни знать, ни разуметь не хотят, но им же кто когда чрево насытит, тот и бог для них. И если иногда кто камнем зверя убьет — камень почитает, а коли палкой поразит ловимое — палицу боготворит».
Не совсем, впрочем, правильно записал соловецкий летописец. Когда над бушующими валами Белого моря воздвиглась Соловецкая обитель, то в нее стали приходить и лопари.
— Что вас привело сюда? — спрашивали у них монахи. И пришедшие отвечали:
— Мы хотим остаться с вами, братия.
— В обители преподобных отцов Зосимы и Савватия? — удивлялись монахи. — Да что вам тут оставаться! Вы же привыкли к тундре, к оленьим стадам, к простору и вольной воле.
— Все оставляем, все выбрасываем из сердец наших, — отвечали лопари. — Хотим, подобно вам, посвятить себя исключительно молитве и посту.
— Как, вы хотите принять иноческий образ?!
— Да.
И принимали, и становились иноками лопари.
До великого князя Иоанна III они из года в год в определенное время поджидали сборщиков дани, и вряд ли у какого-нибудь пристава хватало когда-нибудь духу сказать, что лопарь увернулся от дани или что он его, пристава, провел. Этого не случалось. Лопь — дика, но честна. В летописи края недаром говорится: «На самом дальнем берегу океана живут лапландцы, народ чрезвычайно дикий, подозрительный и до того трусливый, что один след чужестранца или даже один вид корабля обращает их в бегство. Москвитяне не знают свойств этого народа. Торговля мехами производится без разговоров, потому что лапландцы избегают чужих взоров. Сличив покупаемые ими товары с мехами, они оставляют меха на месте, а купленное уносят, и такая заочная торговля производится с чрезвычайною честностью».
Начиная с Иоанна III, лопари сами в лице своих старшин привозят дань, только уже не Господину Великому Новгороду, а покорившей его Москве. Они имеют теперь дело не с какими-то приставами, а с «великим князем и царем», как любил называть себя Иоанн. Лопь в Москве… Перешагнуть в Иоаннов град из пустынной, голой, угрюмой тундры было равносильно тому, что попасть в рай.
Известно, что с воцарением Иоанна III собственно началось русское государство и вспыхнула заря новой жизни русского народа. Иоанн достиг полного блеска верховной власти. Его первого Русь сочла, а иностранцы назвали Великим. Пышность и великолепие сопровождали этого кузнеца на троне, мощно ковавшего Россию, которая все росла и росла, захватывая под свою власть на севере, востоке, юге и западе все новые и новые земли. При нем Москва принарядилась, приукрасилась и пышно расцвела под руками своих и иноземных мастеров, призванных по воле великого государя.
Из Твери, Вятки, Рязани, Новгорода, Перми и из старинных русских волостей, захваченных было Литвой, шел селиться в Москву служилый и всякий люд, неся с собою свои дарования, свои вкусы, свои богатства и сокровища. Доиоанновская Москва обветшала. Пустырям и пустопорожним местам, поросшим крапивой, отавой или бурьяном, приходил конец.
Из Пскова пришли на княжеский зов каменщики, из Венеции, Милана, Любека приехали итальянские и немецкие палатные и стенные мастера, прибыл знаменитый зодчий Аристотель Фиоравенти, — и закипела в Москве работа. Одна за другой строятся церкви. Где были пустыри, там теперь тянутся улицы, на месте лачуг, гляди, красуются терема; где стояли палаты, там уж высятся дворцы. Фрязины (под коими подразумевались вообще все иностранные мастера) с какой-то лихорадочной поспешностью украшают московские здания: фряжская живопись видится на стенах храмов, дворцов и палат. Далматский золотых дел мастер изготовляет для царя Иоанна сосуды. Все, что непышно, некрепко, не выходит из ряда вон — все из московского обихода изгоняется.
— Хором-то, вишь, уж не строят на Москве, — говорят заезжие люди.
— Что ж, москвитяне без хором, что ли, обходятся?
— Заместо хором палаты воздвигают…
— А какая разница? Хоромы, палаты — все равно, чай…
— То-то, что не все равно. Палаты — фряжское мастерство, непременно из камня, а хоромы, известно, деревянные, с вышками да сенцами, да гриднями. На Москве ноне все вновь идет. Тесно ей стало в самой себе, ну так…
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Псково-Печерские листки — уникальное собрание духовного опыта, накопленного насельниками Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря более чем за 500 лет. Издаваемые ещё со времён Великой Отечественной войны, эти листки и по сегодняшний день призваны помогать всем ищущим духовного возрастания и утешения. Теперь прикоснуться к многовековому опыту духоносных отцов смогут все — Псково-Печерские листки, старательно отобранные и оформленные, издаются отдельными, тематическими сборниками. Сборник «Как сохранить семью счастливой?» расскажет о том, как важно подготовиться к созданию семьи, как не потерять счастье и радость первых дней совместной жизни и сохранить эти светлые чувства на протяжении долгих лет; поможет научиться переносить трудности и испытания, столь неизбежные в каждой семье; подскажет, как воспитывать ребёнка в любви и живой вере в Бога.
Книга известного московского протоиерея Георгия Бреева, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, посвящена псалмам с 1-го по 29-й. Отец Георгий называет Псалтирь высшей школой духовного просвещения. Обращаясь к глубоким, тысячелетним традициям чтения боговдохновенных гимнов, он раскрывает их мудрость и красоту. Показывает, что молитва словами Псалтири обращает человека к Источнику жизни: «Через псалмы к нам приходит понимание, что слово Божие – превыше всего. Его надо хранить в себе, и тогда в этом сердечном горниле рождается сильное движение души к вечности».
В этой небольшой книге автор, игумения Евпраксия, рассказывает о жизни рядом со старцем, лаврским архимандритом Наумом (Байбородиным; 1927–2017). Много всего удивительного, чудесного происходило постоянно, но разве можно привыкнуть к чуду… А ведь самым большим чудом был сам Батюшка. Отец Наум был живым примером святости, примером невозможного для человека наших дней совершенства, примером полной безпощадности к себе и жертвенности, милосердия и безконечного терпения. В публикуемых рассказах запечатлены некоторые истории, связанные с его благословениями, его молитвами и заботами о своих духовных чадах.
«Богоматерь явила всем неизреченную бездну любви Божией к людям. Благодаря Ей прекратилась наша долговечная вражда с Творцом. Благодаря Ей было устроено наше с Ним примирение, нам были дарованы мир и благодать, вместе с Ангелами ликуют люди, и мы, прежде осужденные, стали чадами Божиими. С Неё мы сорвали гроздь жизни; от Неё взяли отрасль нетления. Она стала посредницей для нас во всех благах. В Ней Бог стал человеком и человек — Богом» (преподобный Иоанн Дамаскин).