На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима - [90]

Не прельстит, ни успех в конском ристании.

    И ему не сужден триумф

В Капитолии в честь воинских подвигов…

    Я горжусь — молодежь меня

Причисляет к своим лучшим избранникам,

    И с годами звучит слабей

Ропот зависти и недружелюбия.

    Муза, сладостным звоном струй

Переполнившая щит черепаховый,

    Кажется, бессловесных рыб

Ты могла б одарить голосом лебедя.

    Удивительно ли тогда,

Что показывают пальцем прохожие

    На меня? Если я любим,

Я обязан тебе честию выпавшей.

(Пер. Б. Л. Пастернака.)

Гораций считал своей заслугой, что он сделал римскую поэзию глубокой и мудрой по содержанию и безупречно прекрасной по форме. Он брал за образец не изысканную и внешне эффектную александрийскую поэзию, а лирику классической Греции. Песни греческих поэтов, в первую очередь эолийских поэтов Алкея и Сапфо, раскрывали подлинный мир человеческих мыслей и чувств. Гораций отразил мысли и чувства своих современников.

Памятник

…Всем, кому дороги песни,

Будешь ты близок, пока

    солнце стоит и земля.

Феогнид.

Две темы переплетаются в творчестве Горация: тема смерти и тема искусства. Человеческая жизнь коротка. Искусство бессмертно. Всякий должен стремиться взять у жизни столько радостей, сколько позволит судьба. Самые высокие радости дает творческий труд. Поэт счастливее своих современников: он умрет, но поэзия его будет жить вечно.

Этот мотив звучит в стихотворениях Горация, завершающих отдельные этапы его творчества.

Вторая книга «Од» завершалась обращением к Меценату, который не должен проливать слез на могиле поэта:

Не надо плача в дни мнимых похорон.

Ни причитаний жалких, ни горести.

    Сдержи свой глас, не воздавая

        Почестей лишних пустой гробнице.

Гробница его будет пуста, похороны он называет мнимыми, потому что поэт не умрет, а превратится в лебедя:

Вознесусь на крыльях мощных, невиданных,

Певец двуликий^[43], в выси эфирные,

    С землей расставшись, с городами,

        Недосягаемый для злословья.

Превращение в лебедя — это образ, олицетворяющий бессмертие. Несмотря на низкое происхождение, Гораций счастливее знатных своих покровителей; его будут помнить всюду: на песчаных побережьях Африки, на бескрайних полях севера, на берегах Босфора и Черного моря, в горах Кавказа, среди скифов, испанцев и галлов.

Я, чадо бедных, тот, кого дружески

Ты, Меценат, к себе, в свой чертог зовешь,

    Я смерти непричастен, — волны

        Стикса меня поглотить не могут.

(Пер. Г. Ф. Церетели.)

Выпуская в свет три книги «Од» в 23 г. до н. э., Гораций полагал, что это будут последние стихи, которые он отдаст на суд читателя. Поэтому последняя, 30-я ода третьего сборника завершала, по мысли автора, весь его творческий путь. Так же как и в 20-й оде второй книги, Гораций здесь говорит о бессмертии поэта. В образной форме он оценивает свою поэзию, причем главной своей заслугой считает то, что он первый переложил эолийскую поэзию на латинский язык:

«Я воздвиг себе памятник, прочнее меди и выше царственных строений египетских пирамид. Так что его не может разрушить ни всеразъедающий дождь, ни свирепый Аквилон, ни бесчисленный ряд годов, ни бег времени.

Нет, не весь я умру! Лучшая часть моего существа переживет день моих похорон: слава моя будет возрастать до тех пор, пока на Капитолий восходят верховный жрец с безмолвной весталкой^[44].

Обо мне будут говорить, что я прославился там, где струит свои воды Ауфид^[45], где царил над сельскими племенами бедный водою Давн^[46]. Потому что, выйдя из безвестности, я первый перевел песни Эолии на италийский лад.

О Мельпомена! Возгордись моей достойной заслугой и благосклонно увенчай мою голову дельфийскими лаврами!»

Тема памятника традиционна в античной лирике, как тема гонимого бурей корабля или брошенного щита. Стихотворение Горация, отличающееся исключительной красотой и звучностью, стало одним из самых знаменитых в мировой литературе.

После Горация многие поэты использовали эту тему, чтобы выразить отношение к своему творчеству. Знаменитая ода Горация привлекла внимание и русских поэтов.

В России первым перевел 30-ю оду Горация М. В. Ломоносов. Он создал довольно точный перевод, но подчеркнул то, что его особенно волновало: Гораций, сын раба, стал первым поэтом в Риме. Ломоносов, сын простого рыбака, отметил сходство в биографиях: ему тоже «беззнатный род» не помешал стать первым поэтом России.

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди,

Что бурный Аквилон сотреть не может,

Ни множество веков, ни едка древность.

Не вовсе я умру; но смерть оставит

Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой,

Пока великий Рим владеет светом,

Где быстрыми шумит струями Авфид,

Где Давнус царствовал в простом народе;

Отечество мое молчать не будет,

Что мне беззнатный род препятством не был,

Чтоб внесть в Италию стихи Эольски,

И первому звенеть Алцейской лирой^[47].

Взгордися праведной заслугой, Муза,

И увенчай главу Дельфийским лавром!

Г. Р. Державин пишет вольное подражание знаменитой оде Горация. Он говорит о своих взглядах на поэзию. Если Гораций считал, что поэт — учитель людей в их частной жизни, то Державин считает, что поэт — помощник и советчик царей, поэт — это пророк, который говорит правду, «на лица сильных не взирая». Поэтому в своем «Памятнике» Державин ставит себе в особую заслугу, что он умел «истину царям с улыбкой говорить»: