На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима - [57]

Для первых римских императоров искусство было могучим средством укрепления власти. В одном из залов Государственного Эрмитажа стоит мраморная статуя, напоминающая древнегреческие изваяния богов. Это статуя императора Октавиана Августа. Он сидит спокойно, чуть повернув направо голову. В руке его изображение богини победы Виктории (Нике у греков). Точно так же держала статую богини победы прославленная Афина Паллада, творение Фидия.

Мягкими складками плащ спускается с плеча императора и окутывает его колени. Тело его обнажено, и это опять-таки напоминает нам изваяния греческих богов. И только если пристально вглядеться в лицо этой величественной статуи, видно, как много в ней типично римского.

Сначала лицо покажется нам идеально прекрасным благодаря общему выражению величавого спокойствия. Но в лице этом свои неповторимые, свойственные лишь одному человеку черты.

Тонкий нос с горбинкой, чуть нависающий над сжатыми надменно губами, плоские щеки, широкий лоб, выражение холодной гордости рисует нам человека во всей его сложности, заставляет верить в то, что именно таким и был Август.

Император Август.

Мрамор. Государственный Эрмитаж. Римская работа начала I в. н. э. Август изваян в образе Юпитера. В правой его руке — изображение Виктории — богини победы.

Конечно, мы знаем, что поза, подобная позе Зевса, олимпийское величие, торжественность статуи были созданы скульптором в соответствии со вкусами времени и в угоду могущественному заказчику. Но ведь простой римлянин смотрел на статуи другими глазами. Живые черты императора сливались в его воображении с идеализированными чертами величественной статуи, которую можно было видеть куда чаще, чем самого Августа. И, конечно, такое искусство помогало убеждать простых и невежественных людей в «божественной сущности» императора.

Сколько ни увидим мы портретов знати тех времен, все они исполнены холодного и торжественного величия. Характерные черты сглажены в них и зачастую почти незаметны. То искусство, которое официально было признано в Риме, имело сугубо практическое применение — воспитывало в людях преклонение перед императором и императорской властью.

Знаменитый римский поэт Вергилий писал в своей поэме «Энеида», что главное искусство римлян в том, чтобы править покоренными народами.

Мы знаем, конечно, что и скульптура, и живопись были развиты в Риме. Но официальное искусство вдохновлялось теми же задачами, о которых говорит поэт: «…Народами править, им устанавливать мир, слабых щадить и укрощать непокорных».

Конечно, искусство Рима не ограничивалось тем, что делалось по заказу императора. Римские художники, переняв многое у греков, в те же годы, что и статую Августа (I в. н. э.), создавали совсем иные портреты. Они казались совершенно живыми, а мрамор, из которого они были сделаны, — теплым, как человеческое тело. Здесь же, в Эрмитаже, стоит бюст римлянина. В его облике видны ум и опыт. Глаза внимательно смотрят из-под нахмуренных бровей, губы слегка изогнуты в насмешливой улыбке. Здесь нет и следа от холодной обобщенности портретов императоров.

Когда римский мастер пользовался греческим образцом как средством прославления императоров, результатом были статуи, подобные статуе Августа. Когда же он учился у греков, не копируя их, он создавал портреты, полные жизни и тепла.

Каждая эпоха вносит в искусство что-то новое. Меняются вкусы людей, и то, что нравится сегодня, завтра кажется скучным, смешным или просто нелепым. Чтобы лучше разобраться в том, как с годами меняется искусство, посмотрим, каковы были портреты последующих времен.

Нередко те или иные императоры навязывали художникам свои вкусы. Они желали, чтобы искусство было не таким, каким оно становилось в результате своего естественного развития, а походило на образцы, которые им нравились.

Так, император Траян (II в. н. э.) стремился возродить внешние формы культуры республиканского Рима. В угоду вкусам цезаря многие художники стали подражать искусству времен Республики. Но подражание далеко от искусства. Поэтому портреты тех лет кажутся чрезвычайно холодными и нарочитыми. Невозможно возродить те формы искусства, которые давно уже изжили себя. Поэтому после смерти Траяна модные в его время портреты совершенно перестали создаваться.

От времени императора Адриана, страстно влюбленного в греческое искусство, сохранились произведения, внешне чрезвычайно похожие на произведения художников древней Греции эпохи Фидия. Сохранилось громадное количество скульптурных портретов любимца императора, прекрасного юноши Антиноя. Адриан, мечтавший возродить культуру классической Греции, видел в нем живое подобие давно уже исчезнувшей жизни. Недаром портрет Антиноя в соседстве с другими римскими портретами, стоящими в Эрмитаже, кажется случайно попавшим сюда бюстом греческого бога в окружении простых земных людей. Но как ни прекрасен был Антиной, как ни старались в мраморе передать его красоту римские и греческие художники, все же его портреты и им подобные произведения были далеки от полнокровных работ мастеров классической Греции. Скульпторы древней Эллады творили так, как чувствовали, а не повторяли образцы искусства, существовавшего несколько столетий назад.