На рыдване по галактикам - [80]

Ярка сбрасывает скорость, и мы тащимся на бреющем полете, выпуская зонды и собирая информацию об окружающей температуре, влажности и газовых примесях в атмосфере. Не представляю погрешности, которую могут давать старые анализаторы, но они работают, и даже неплохо. Кто-то до нас с Цилли их, видимо, любил и ухаживал, как мог. Жарко, конечно, за сорок по Цельсию, а в воздухе слишком много кислорода и озона.

— Садиться в этой части континента пилоту без стажа категорически противопоказано, — постановляет наконец Соколова, краем глаза отслеживая карты местности, которые в темпе вычерчивает мини-Бо.

— Плато бы какое… там и воздух будет поразреженнее, нам только в плюс, — задумчиво произношу я, вглядываясь в горизонт, на котором клубятся отливающие фиолетовым тучи. Шлюп вспугивает с верхушек деревьев каких-то летучих существ, некоторые гонятся за посудиной и пытаются ее клюнуть… ну, или укусить, но таких махин, как та, первая, пока больше не попадается.

— Погода тоже способна изрядно усложнить посадку, а там, походу, буря в некотором роде намечается… — озабоченно тянет Ярка, проследив за направлением моего взгляда.

— Знаю! — с отчаяньем отзываюсь я. — Постараемся дотянуть на подыхающем генераторе до Варгова воскрешения. Боюсь я «Дерзающий» сажать.

— Ну, че там у вас, котятки? — выходит на связь Цилли. От корабля мы еще не так далеко убрались, и связь работает практически без помех.

— Пока ничего пригодного для посадки, — честно сознаюсь я. Не в джунгли же ухаться? — У вас как дела?

— Содержание кислорода падает, медленно, но верно.

— Сверхновую мне в скафандр, а ведь при дефиците окси мы наших спящих красавцев вообще не пробудим от зачарованного сна, — хмурится Ярка и вдруг оживленно подпрыгивает в кресле и давит на паузу, задерживая прокрутку аэроснимков местности: — Опа, а вот там, кажется, то что нам нужно!

Она довольно плавно разворачивает шлюп и направляет его к зеленеющим вдали изгибам реки. По правому берегу тянутся все те же нескончаемые джунгли, однако слева отчетливо вырисовывается удивляющая правильными геометрическими формами пустынная бурая равнина.

— А вот здесь я бы добавила еще и пробы на уровень радиационного фона, — рассуждает Соколова, задавая дополнительную программу зонду. — Больно уж давней деятельностью высокоорганизованных существ попахивает, природа по линеечке чертить не приучена.

— Лучше бы этому миру быть необитаемым… в плане разумной жизни, — бурчу я. Только конфликтов с аборигенами нам не хватает, как вишенки на торте наших проблем. Если, конечно, бывают торты из говна.

— Пока мы болтались на орбите, я сделала кое-какие предварительные снимки и записи, технически развитой расы на данный момент тут точно не водится, — быстро отзывается Ярка. — Никаких следов присущей цивилизации бурной деятельности по перекраиванию и переустройству мира нет.

— Может, следы таких же как мы… залетных робинзонов? Что, если в гипере мы в какой-нибудь колодец ухнули, постоянно существующий именно в той точке входа? Или открывающийся временами. Гипер-то по сути изучен чуть больше, чем черные дыры. Все пользуются, а как работает, никто толком и не знает, — предполагаю я, считывая показания зонда. Мутить вроде перестало, и я могу себе позволить быть не просто бесполезным балластом. Радиационный фон в пределах нормы, содержание токсичных веществ в верхнем слое почвы — тоже. Впрочем, в химии я не силен, да и огород разбивать на этом куске земли не планирую.

— Кто его знает, — Ярка прищуривается, рассматривая расстилающуюся под шлюпом пустошь, залитую лучами огромного желтовато-белого светила. — Здесь места — на десяток космодромов, даже зажмурившись, не промахнешься.

— Угу, — соглашаюсь я, отмечая потенциальное место посадки на карте. Что-то оно мне не нравится… В таком жарком, влажном климате джунгли слопали бы этот кусок за один сезон. Зонды чего-то не видят? Чего-то, что и для нас может быть опасным? Может, снизу источник повышенных температур, не дающих приживаться растениям? Но на место вулканической активности оно мало похоже… законы геологии примерно одни для планет схожего типа. А тут ни кратеров, ни гейзеров, ни следа от них.

— Давай-ка, Ярок, еще на север мотнемся, бурю только обойдем. Я все ж таки за плато какое-нибудь… Что с топливом?

— Топлива ожидаемо мало. Еще на полтора часа полета максимум. Это если без мертвых петель и прочих маневров, — уточняет Соколова, пробегая глазами по датчикам на приборной панели.

— Сорок минут и возвращаемся, — предлагаю я, прикинув инерционный снос «Дерзающего» по орбите. Она разворачивает рыло шлюпа к северу, и под нами снова километр за километром зеленеют густые девственные леса. Постепенно пейзаж начинает меняться, между деревьями появляются просветы, рельеф усложняют скальные выходы — приходится немного набрать высоту. Погода ощутимо портится, ветер усиливается, и под его резкими порывами шлюп регулярно подкидывает и мотает из стороны в сторону, точно утлое суденышко на волнах. А потом земля под нами неожиданно заканчивается, и под брюхом шлюпа разливается зеленовато-синее пространство большой воды. Море, а может, океан. Континентов на пятой планете всего три, и только один мы немножечко осмотрели. Второй — к юго-востоку отсюда, последний — прямо на полюсе, там, по сообщению Бо, холоднее и все время льет дождь.