На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат - [99]

Как и в предыдущих работах, в «Коле» Сверак не боялся быть понятным, предсказуемым и консервативным. Не будучи любителем обременять свои картины глубокими рефлексиями и сложной артикуляцией, он сделал свою режиссёрскую речь внятной и последовательной, а «месседж» – без труда считываемым зрителем любой степени искушённости. Оттого может показаться, что решающим в успехе картины стали очарование и обезоруживающая непосредственность пятилетнего Андрея Халимона, ставшего, между прочим, самым юным лауреатом «Чешского льва».

Но всё же именно мастерство режиссёра, его чувство меры и юмора помогло удержать картину от эмоциональных спекуляций и дешёвой сентиментальности. Впрочем, принятие ленты не было безоговорочным. Были и те, кто клеймил картину словом «китч», а Свераку ставили в вину ориентацию на «голливудские образцы», в связи с чем даже появилось альтернативное, презрительное название фильма – «Кока-Ко-ля». Как бы то ни было авторы картины, очевидно и не помышлявшие вторгаться в область интеллектуального искусства, угадали зрительский запрос на качественное, доброе и умное кино, в меру чувствительное и ироничное, а главное – примиряющее зрителя не только со своей историей, но и с самим собой.

Пятым фильмом Яна Сверака стал крупный международный проект «Зияющая синева» (Tmavomodry svet, 2001). По сравнению с предыдущими работами эта военная драма с любовной подоплёкой отличалась бюджетным и техническим размахом, став едва ли не самой дорогой, но и самой кассовой чешской картиной, продемонстрировав мастерство режиссёра в работе как с камерными, так и с крупными жанрами. Подобный успех картины на родине объяснялся не только сопутствующими всем работам Сверака качеством и установкой на зрительское кино. Обратившись к судьбе немногочисленных чешских пилотов, отказавшихся смириться с немецкой оккупацией во время Второй мировой войны, а потому бежавших из страны и оказавшихся в рядах Королевских ВВС Великобритании, режиссёр затронул тему, фактически не-отрефлексированную в национальной культуре в силу определённых исторических причин[183]. Показ героев войны, имевших реальных прототипов, стал своего рода сеансом терапии, отчасти искупавшей в массовом сознании исторический грех коллаборационизма времён Протектората Богемии и Моравии.

Ян Гржебейк – ещё один кассовый «тяжеловес» среднего поколения, чьи картины собирали очереди у театральных касс по всей Чехии. Подобно автору «Коли», эксперименту он предпочитает внятный нарратив, серьёзности и глубине – лёгкость и ироничность во взгляде на изображаемый предмет. В то же время по сравнению с тяготеющим если не к эстетическим поискам, то к смене жанровых регистров и визуальной гибкости Свераком, Гржебейк не отличается особой тягой к разнообразию, специализируясь в основном на трагикомедиях, в создании которых режиссёру помогает его давний друг и постоянный сценарист – Пётр Ярховский. Источником комического в этих фильмах оказывалась жизнь одной или нескольких семей (фильмы Гржебейка часто густо населены), а драматический контекст формировал тот или иной кризисный период истории, вторгавшийся в жизнь обычных среднестатистических чехов, будь то подавление «пражской весны», немецкая оккупация или период «нормализации».

Как и Сверак, Гржебейк «выстрелил» дебютной картиной. Успех его мюзикла «Шакальи годы» был хоть и локальным, но шумным[184], что, впрочем, не гарантировало творческой стабильности. Последующие шесть лет, в течение которых режиссёр снимал для телевидения и даже добился определённых успехов (например, с сериалом «Где падают звёзды» / Kde padají hvězdy, 1996, и трёхсерийным циклом телепередач «Бакалавры» / Bakaláři, 1997), он безуспешно пытался найти деньги на следующую полнометражную работу – вольную трактовку новеллистического сборника Петра Шабаха «Дерьмо горит» (Hovno hoří, 1994), считавшуюся продюсерами крайне невыгодным проектом. Как бы то ни было «Уютные норки» (Pelíšky)[185] – именно так назывался второй фильм Гржебейка – вышел на экраны в 1999 году, став одной из самых успешных чешских лент 1990-х и превратив вчерашнего телевизионщика в одного из самых популярных режиссёров страны.

Действие картины происходит в 1967 году. Несмотря на то что в «Норках» этот период обозначен как «безвременье», на экране разворачивается отнюдь не мрачная, а благополучно-ироническая история двух семей, живущих по соседству, главы которых враждуют по причине различных политических убеждений.

Один, пан Шебок (Мирослав Донутил), убеждённый коммунист, дружит с русскими и «терроризирует» своих родных подарками – новейшими достижениями социалистической промышленности – одноразовой посудой (которая, к ужасу героя, не просто бьётся, как и обычная, да ещё и плавится от горячего чая); другой – прошедший нацистский концлагерь, чем очень гордится, пан Краус (Йиржи Кодет) – люто ненавидит существующий строй и протестует против него как может: кричит с балкона «Пролетарии всех стран, идите в жопу!», повторяет, как заклинание, «Даю большевикам год, максимум два» (обе фразы пришлись зрителям по вкусу и «ушли народ»).