На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат - [136]

В 2000-х годах экономическая и политическая ситуация в Македонии начинает медленно улучшаться;

появляется аудитория, готовая посещать кинотеатры. Митревски одним из первых снимает македонский фильм, ориентированный на внутренний рынок.

В некотором смысле «Третий тайм» (Treto poluvreme) оказался данью кинематографической балканской моде. Переосмысление славного досоциалистического прошлого, глянцевое, традиционное и достаточно крупнобюджетное кино с начала 2000-х снимают во всех странах бывшей Югославии. Сходство «Третьего тайма» с сербским хитом «Монтевидео» (Montevideo, Bog te video!) почти комично. Войны – Первая у сербов и Вторая у македонцев – противопоставлены честному и бескровному состязанию мирного времени – футболу, имеющему огромное значение для большинства жителей Балкан. Митревски создаёт образ прекрасного, благородного, многонационального Скопье, мира благородных мужчин и знойных красавиц. Главный герой Коста играет в футбол и влюбляется в еврейскую красавицу Ребекку. С их командой работает приглашённый тренер из Германии. Тоже еврей. Идёт Вторая Мировая война, и Македония оказывается в оккупационной зоне профашистского правительства Болгарии.

Митревски делает всё, чтобы фильм понравился зрителю: прекрасное изображение, всё в пурпурных и золотых оттенках, красавица в главной роли, простой и доблестный македонский народ, выдерживающий натиск и не теряющий веры в родину. Используя самые простые (и такие знакомые отечественному зрителю) средства, режиссёр создаёт фильм невысокой художественной ценности, но необходимый для внутреннего кинорынка как залог кинопроизводства. Однако, вновь подтверждая взрывоопасность прошлого в балканских странах, наибольший отклик «Третий тайм» вызвал в Болгарии, посчитавшей все показанное в фильме клеветой.

В уменьшенной форме кино Македонии проходит те же этапы, что и сербское: от редкого международного успеха, до ориентации на национального зрителя. Это долгий путь, но единственно возможный для создания собственной национальной кинематографии.

Босния и Герцеговина

Третьей республикой бывшей Югославии, неожиданно ярко заявившей о себе на мировой киноарене, стала Босния и Герцеговина, когда в 2000 году фильм «Ничья земля» (Ničija zemlja, 2001) удостоился «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке. Безусловно, нельзя отрицать влияние политической ситуации на успех фильма, тем более неожиданный, что боснийская кинематография является одной из самых молодых в Европе.

Несмотря на все существующие в рамках югославской кинематографии условия для децентрализации (в каждой республике существовала своя студия, полностью обеспеченная средствами и кадрами) только в случае сербской и хорватской возможно выделить (со множеством оговорок) национальные направления. В Боснии существовала собственная киностудия «Боснафилм», именно там снимали югославские крупнобюджетные блокбастеры, такие как «Битва на Неретве» (Bitka па Neretvi, 1969, реж. Велько Булайич). Тем не менее если и можно говорить о национальном боснийском кинематографе в рамках Югославии, то это кино документальное[240]. На протяжении предыдущих десятилетий аутентичное направление сараевской документальной школы игнорировалось как социалистическая пропаганда. Альтернативный беспросветному пессимизму, сарказму и натурализму «чёрного фильма» взгляд получил право на рассмотрение историками только сейчас. Но именно этот взгляд выгодно отличает современный боснийский кинематограф на кинокарте Балкан.

Практически все 1990-е в стране снималось только неигровое кино (по причинам, в первую очередь, экономическим). Многие ставшие впоследствии известными режиссёры художественного кино начинали именно в документалистике. Постоянно появляющиеся на фестивалях фильмы из объятой войнами страны заявили о существовании новой кинематографии, что позволило рассчитывать на международную поддержку в производстве игровых картин: первые художественные боснийские картины, в том числе и «Ничья земля», снимались без какой-либо поддержки государства.

Второй особенностью кинематографа Боснии и Герцеговины стало большое количество женщин-режиссё-ров, и, как следствие, – женщин-героинь, представляющих новый взгляд как на войну, так и на возвращение к миру.

Подробно документируя сложный процесс выживания в войне, боснийские кинематографисты пропустили развивавшийся все 1990-е годы процесс так называемой «самобалканизации», то есть эксплуатации образов бедности, разрухи, дикости, насилия, представленных как национальная экзотика. В 2000-е Босния становится флагманом другого процесса – «нормализации»[241], снимая о людях которые учатся жить после войны. Так боснийское кино традиционно противостоит пессимизму «чёрных фильмов».

Тем не менее первый фильм, снятый на территории независимой Боснии, «Идеальный круг» (Savršeni krug, 1997) Адемира Кеновичабыл, конечно, о войне. Немолодой поэт Хамза, сумевший отправить жену и дочь в лагерь для беженцев, сам остаётся в разрушенном Сараево под перекрёстным огнём и взрывами снарядов. В этом хаосе он встречает двух сирот, Адиса и Керима, и начинает бесплодные попытки их спасти – отправить за границу. Хамза не может и не умеет заботится о себе, у него нет сил сопротивляться. Но желание спасти детей заставлять жить дальше. Этот глубоко гуманистический посыл лежит в основе фильма – желание спасти другого, облегчить его страдания оказывается главным стимулом для продолжения жизни, запуская эстафету добра: старики помогают детям, те, в свою очередь, лечат подстреленную собаку.