На реке Юмере - [19]

Велло прошел вместе с Малле в комнату и при тусклом свете лучины отыскал глазами Лейни. Она сидела на лавке, прислонившись спиной к стене, осунувшаяся, безучастная, с бледным, цвета лунного камня, лицом. Казалось, она не слышала ни доносив­шегося снаружи шума, ни прихода брата. Поодаль от нее сидела хромая Рийта; черный платок закры­вал ее лоб, на худом, обветренном и сморщенном лице застыло выражение покоя и святости.

Велло поздоровался и коротко, но слегка хваст­ливо, сообщил, что Кямби получил по заслугам, добро его забрано, дом сожжен, девка наказана и отпущена на все четыре стороны.

Лейни вздрогнула, услышав о смерти Кямби, стра­дальчески посмотрела на брата, едва заметно кач­нула головой, словно отгоняя какое-то видение, и снова погрузилась в свои думы, недоступные дру­гим.

— Привез из Саарде твою любимую служанку, — промолвил Велло.

Лицо Лейни на мгновение озарилось радостью, и она подняла глаза.

Малле вышла во двор и вскоре вернулась, ведя небольшого роста девушку; та робко огляделась, а потом, когда глаза ее привыкли к свету и она уви­дела Лейни, вскрикнула, подошла к лавке и опусти­лась перед ней на колени. Лейни сдвинула шаль с головы девушки и стала гладить ее волосы.

Велло прошел на свою половину, где Малле ждала его с едой и медом.Ощущение полной победы покинуло его. Этот по­ход он предпринял ради Лейни, а ей безразлично все, возможно, она даже осуждает его за убийство Кямби! Удивителен яд, который распространяют эти черноризники. Этот яд через хромую Рийту проник и в Лейни.

Старейшина ел нехотя, расспрашивал Малле о новостях, но слушал рассеянно.

Киур от имени старейшины учинил суд над Рахи и наказал его за бесчинство: Рахи должки от­дать одного барана бедняку за то, что тискал его дочерей и сорвал дверь в сенях.

После того как хромая Рийта покинула Лейни, Велло снова зашел к сестре. Он выпроводил всех из комнаты, сам взялся следить за лучиной и, сев на лавку рядом с Лейни, вновь повторил, что за обиду, нанесенную ей Кямби, отплачено с лихвой.

Лейни в раздумье помолчала, а затем, глядя вдаль, молвила:

— Неправильно это.

— Неправильно?! Он учиняет над тобой кровавую расправу, а мы должны молча сносить?! — восклик­нул Велло. — Чего доброго, еще явился бы сюда, поубивал нас во сне, оставил дымящиеся развалины, а тебя сделал бы служанкой подобранной где-то девки!

— А хотя бы и так! За наши страдания великий господь возьмет нас к себе, на небо. Там я увижусь с сыном и уже никто не разлучит нас.

Велло поглядел на нее с сочувствием, как на че­ловека, который лишился рассудка и бредит невесть о чем.

— Отмщение за зло да будет в руках божьих! — добавила сестра и устало закрыла глаза.

Велло вздохнул, поднялся с лавки и прошел в дру­гую комнату.

***

Еще только начало светать, а двор уже заполнился людьми, собравшимися сюда, чтобы поделить добы­чу. Не отдохнув как следует, пришли мужчины, уча­ствовавшие в набеге, — они боялись, что, опоздав, останутся ни с чем. Пришло и много другого наро­ду — стариков и женщин, девчонок и мальчишек; одни надеялись получить что-нибудь, другие явились просто так, поглядеть на добро, захваченное у Кям­би, и послушать, что произошло там, в Саарде.

Услышав сквозь сон шум, Велло открыл глаза, позвал Малле и велел ей зажечь лучину. Подни­маясь, он почувствовал, что спина у него не гнется, в груди покалывает, правая рука у запястья и в локте ноет. Но больше всего болела челюсть. Он едва смог одеться. Сделав шаг, Велло обнаружил, что повреж­дено колено правой ноги. Сегодня же он велит исто­пить баню — пусть на сильном пару ему разотрут мускулы и сухожилия.

С улицы в комнату вошел Отть и спросил, как быть с народом — гнать его со двора или сказать, что сегодня добычу делить не будут.

Велло размышлял, потирая колено. В конце концов он решил:

— Прежде надо поглядеть, что за добычу мы за­хватили. А потом поговорим и о дележе. Так и ска­жи им.

Отть пошел передавать это людям, но по шуму, доносящемуся со двора, было ясно, что на его слова ие обращают внимания.

Несмотря на боль в колене, Велло все же мог кое-как двигаться. Подпоясавшись, он взял в углу палку, нахлобучил шапку и, прихрамывая, вышел на верх­ний двор. Он был битком набит людьми. Отть то притворно сердился, то добродушно ворчал, но его никто не слушал.

Увидев старейшину, все мало-помалу смолкли. По лицу Велло видно было, что он нездоров. Но здесь, на глазах у людей, он забыл все свои беды. Впер­вые Велло почувствовал себя перед народом старей­шиной. Обведя всех взглядом, он спокойно промол­вил:

— Я почти не вижу здесь тех, кто ходил в Саарде. А с ними мне следует поговорить прежде всего. Они вправе первыми получить свою часть добычи.

Со всех сторон послышались возгласы одобрения.

Ни на кого не глядя, Велло стал говорить. Он на­помнил старый обычай: что воин взял в бою и при­вез в свой дом, то принадлежит ему. Большая же часть лошадей, скота и другого добра, сообща захва­ченного в селениях или отнятого у побежденных старейшин, достается тому, кто водил дружину. На этот раз из похода в Саарде пригнали только коней. Кто в битве лишился коня, тот уже получил из ко­нюшни Кямби другого; остальные останутся у ста­рейшины. Кто потерял оружие или у кого оно было плохим, тому выдали новое. Остальное забирает старейшина, а когда понадобится, поделит между всеми. Что же касается другого добра, то еще не подсчитано, сколько чего захвачено. Но каждому воздастся по храбрости, а установить, кто был храбр, помогут старейшины селений. Часть имущества до­станется старейшине, и это правильно, ибо случись, что враг нагрянет с юга, Мягисте будет растоптано первым; не окажется никого, кто помог бы защитить его. И когда оставшиеся в живых люди выйдут из лесов, не будет у них ни крыши над головой, ни жеребенка, ни теленка, ни зерна... Все это придется добывать на севере, а всем известно: чем богаче де­ревня, тем жаднее старейшина. Все надо будет по­купать. Поэтому пусть люди поймут: старейшина не может делить последнее.