На реке Юмере - [21]

— Всю добычу старейшина, однако, забирает се­бе, — замечали те, кто не ходил в Саарде и кого Рахи настроил на свой лад.

— Придется с ним потолковать, — отвечали та­ким.

— А что толковать — он старейшина, его слово последнее! — не унимались те, кто поддался наго­ворам Рахи.

— До тех пор старейшина, пока мы не против. Завтра же можем выбрать другого.

Впрочем, это было больше бахвальством, нежели угрозой.

У старейшины поминки справляли тихо. Для слуг и служанок забили бычка и сварили меду, но ни песен, ни шума на нижнем дворе слышно не было. Велло заглянул к слугам; не присаживаясь, отведал вместе с ними яств, выпил меду из одной с ними кружки и вскоре удалился, сославшись на усталость. Зашел он и к служанкам. Сам Велло поминок не справлял под предлогом недомогания, но действи­тельной причиной был траур сестры по сынишке. Даже смех Оття, доносившийся то со двора, то из комнаты Велло, раздражал Лейни, хотя смех этот не был ни грубым, ни чрезмерно веселым.

У Ассо вместо поминок устроили тихую трапезу. На нее были приглашены только Велло и Киур.

Проезжая в сумерках верхом мимо дома Рахи, старейшина услышал там шум и крики. Огромные псы с сердитым лаем выбежали из ворот, стали пры­гать перед мордой лошади и норовили схватить ста­рейшину за ноги. Из дома вышли люди; слышно бы­ло, как они разговаривали приглушенными голосами, науськивали псов и в конце концов громко расхохо­тались.

Велло, стиснув зубы, стал размахивать мечом, от­гоняя псов. До него отчетливо донесся смех Рахи, но он не оглянулся.

Придется разобраться с этим человеком, подумал старейшина. Как раз сегодня Киур сообщил, что Рахи и не помышляет отдавать бедняку барана. "Пусть только попробуют взять!" — грозился он.

Ассо чистил на дворе лошадей, когда приехал Вел­ло. Меховая шапка на голове сельского старейшины была сдвинута на затылок, на бритом лице блуждала задумчивая добрая усмешка. Губы были слегка при­открыты, и это делало его лицо еще добрее. В руке Ассо держал белую щепку, которой скреб лошадь.

Лошади были слабостью Ассо, он скупал их, уха­живал за ними, старался, чтобы они были гладкими и упитанными, и готов был ехать за ними на самую дальнюю ярмарку. Сейчас на его дворе стояли две молодые гнедые кобылы, один чалый мерин, рыжий жеребец и вороной жеребенок.

Почуяв приближение чужой лошади с всадником, они запряли ушами, заржали и стали беспокойно скрести копытами снег.

Во дворе появилась Лемби, улыбнулась, поздоро­валась и пригласила гостя в дом. Ассо со своими ра­ботниками повел лошадей на конюшню.

Лемби глядела на старейшину ласковее, чем обыч­но, осведомилась о здоровье. Рядышком они напра­вились к дому.

— Слыхала, как ты сражался с Кямби. Ох, как было, наверное, страшно! — молвила Лемби.

— Кроме нас двоих никто этого не видел, — от­ветил Велло. — У других были еще более жестокие схватки.

— Ты хромаешь! Говорят, у тебя все лицо было в крови... — продолжала Лемби.

Они вошли в дом. В комнате стоял полумрак. В очаге пылали угли. Велло вдруг почувствовал себя здесь так хорошо, что ему захотелось сказать что-нибудь такое, что связало бы их.

— Лемби, — начал он, дотрагиваясь до ее руки. Они стояли почти вплотную друг к другу. — Лемби, скоро наступит весна...

Он ничего больше не сумел сказать и замолк, бес­помощный и растерянный. Здесь он уже не был ста­рейшиной Мягисте.

— Когда наступит весна... — снова начал он, воспламеняясь.

— Весна наступит скоро, — проникновенно отве­тила Лемби и, кликнув служанку, велела ей при­нести огня.

Велло облегченно вздохнул.

— Здесь довольно тепло, — сказал он и поднял руку. — Особенно под потолком.

— Дымовое отверстие открыто — скоро станет прохладнее, — ответила Лемби, и голос ее дрожал.

Вошла служанка с лучиной и вставила ее в щель. Лемби взяла у гостя головной убор и меховую накидку. Потом они уселись на лавку и стали гово­рить о раненых, по очереди вставая, чтоб обломить обуглившийся конец лучины или заменить ее новой.

Вскоре пришли Ассо и Киур. Киур, как всегда, был немногословен и резок. Все расселись на лавке, и Лемби принесла меду; Велло стал шутливо расска­зывать, как его встречали и провожали, когда он проезжал мимо дома Рахи.

Киур слушал со строгим выражением на худом лице и плотно сжатыми губами.

— Решение, которое я вынес, еще не выполне­но, — сердито сказал он.

— Несколько строгое решение, — заметил Велло.

— Не ты ли оставил меня вместо себя, чтобы я вел дела и вершил суд, как ты?

— Это так... — согласился Велло.

— Тогда придется взять у Рахи барана и отдать бедняку, в чьем доме он бесчинствовал! Иначе не будут уважать ни старейшину, ни того, кто его заме­щает, — рассердился Киур.

— Хорошо, завтра пошлю к нему людей, — ска­зал Велло.

— Этот человек должен рано или поздно уйти отсюда, — продолжал Киур. — Не то он натравит псов на все Мягисте! Чтобы рос хлеб, надо беспо­щадно вырывать сорняки!

Велло хотел править в Мягисте по-хорошему, за­воевывать сердца добротой и мягкостью. Но теперь он понимал, что кое с кем придется поступать иначе, и даже был рад, что встретил поддержку.

Пришла служанка, поправила лучину. Лемби вы­шла в другую комнату.Мужчины сидели прислонившись к стене и пооче­редно потягивали из кружки мед. Огонек лучины трепетал, грозя порой совсем потухнуть, и тогда ком­ната на мгновение погружалась в полумрак.