На распутье (Старый профессор) - [6]

Мужской разговор

— Думаешь, я позвал тебя посоветоваться насчет моих служебных неприятностей? — говорил Валентин заехавшему к нему Николаю. — Нет, Коля. Вот приму чуток для храбрости, тогда и скажу зачем. Да ты не волнуйся, я помню, что ты язвенник, тебя я неволить не стану.

На кухонном столе стояла откупоренная «Старка», советская «Кока-кола» — «Байкал» и какая-то закуска. Приятели присели к столу. Валентин плеснул себе с полстакана водки, налил товарищу лимонад. Выпили.

— Лихо ты. Не забывай хотя бы закусывать, — напомнил Коля.

— Не боись. — Валентин отправил в рот рыбную палочку, поддел вилкой кружочек огурца и налил себе еще с полстакана. — Так сказать тебе — зачем?

— Говори, коли уж позвал.

Валентин ответил не сразу. — Скажи, — начал он, наконец, — что ты думаешь о Нике?

Николай, похоже, не ожидал такого вопроса. — Вероника толковый врач, порядочный человек, хороший товарищ, — ответил он, помедлив.

— Да разве я об этом? Сам-то ты к ней равнодушен, что ли?

— Она девка компанейская, туристка-байдарочница. Все это прекрасно, но не в моем вкусе.

— Ника и театр любит, и стихами интересуется. Впрочем, я даже рад, что ты не дышишь к ней неровно. Потому что… потому что, про себя я этого сказать не могу. — Он снова опрокинул свою «Старку».

— Не гони лошадей.

— «Если я чего решил — выпью обязательно», — ответил Валентин строкой из песни Высоцкого. — Ты лучше ответь: я непорядочно веду себя, да? Лидка повезла дочку на юг, а я тут же хвост трубой и фьюить? Только ты не подумай, у нас с Никой ничего не было. Ну, выбирались как-то по грибы, так не вдвоем, а в компании. Ну, пригласил ее посмотреть «Доброго человека» в театре на Таганке, туда, правда, мы сходили уже вдвоем. Провожал ее потом до дома. Тихо-мирно, даже не целовались ни разу. Ника замечательно умеет держать дистанцию.

…Валентин чуть-чуть лукавил. Когда вечером после театра они шли по набережной Яузы, он пытался ее обнять-поцеловать, но Ника решительно выставила вперед свои крепкие ладони. — Ты легкомысленный мальчишка, — сказала она. — А мужчине надлежит быть надежным и верным. Что ты скажешь своей Лиде?

— Я всегда говорю ей все.

— А я не хочу быть разлучницей. К тому же наши характеры несовместимы, — прибавила она. — В тебе есть общественная жилка, и ты порой готов поставить на карту свое благополучие. Не знаю, как твоя Лида тебя терпит. А меня больше всего волнуют судьбы моих друзей и родных.

— Ты тоже, когда на митинге голосовали «за», не тянула руку вверх, а красила губы, — возразил Валентин. — Кстати, это заметили.

— Это другое дело. Против-то я не голосовала.

…Валентин чувствовал, что захмелел, но упрямо налил себе еще водки. Коля покачал головой. — Через две недели Лида с нашей Танюшкой вернется домой. Разумеется, я ей все скажу. И никогда ее не оставлю. Но и без Ники представить свою жизнь не могу. Скажи, я ненормальный?

— Нет, почему? Такое бывало не с одним тобой.

— Так что же мне делать?

— Тут советы не помогают. Это каждый решает самостоятельно.

Валентин выпил еще «Старки». Хотел закусить огурцом, но кружочек соскользнул с вилки и полетел на пол. — Кажется, я малость перебрал, — мелькнуло у него в голове.

— Если меня выгонят из клиники… — он заметил, что и его язык тоже стал заплетаться, — если выгонят с «волчьим билетом»… а к этому, похоже, дело идет… может, мне и не пытаться искать работу в Москве, а закатиться по контракту года на три куда-нибудь на Дальний Север?

— И бросить жену и дочку?

— Что ты! Я бы оттуда смог даже больше помогать им. Там ведь северные надбавки, коэффициент.

— А ты, случаем, не сопьешься?

— Что ты! Я и сейчас… как стеклышко. — Валентин хотел показать какой он молодец и привстал. Но его так шатнуло, что он должен был опереться о стену. И снова опустился на стул.

— Жаль, если придется с тобой надолго расстаться. Но может, действительно, тебе есть смысл уехать на время из Москвы. Чтобы поостыть маленько. Поглядеть на все издали, со стороны. Да и опыта, нового материала там поднабраться. Ты ведь, кажется, пробуешь писать?

— Пробую. Правда, без особых успехов. Кстати, Ника после института работала по распределению на Чукотке. Как-то она упомянула, что в том ее райцентре нужен рентгенолог. Как думаешь, она мне письма писать будет?

— Не уверен. Она к тебе относится хорошо…

— «Хорошо» — это для меня страшно мало!

— …но считает, что не должна давать тебе повода для пустых надежд.

— Это из-за моей Лиды?

— Не только. Уж ты прости, но я не замечал, чтобы Ника питала к тебе какие-то чувства. Кроме дружеских, конечно.

Валентин все больше хмелел. — Извини, я не в форме, — бормотал он. Ему пришлось заглянуть в санузел, откуда через минуту он вышел бледный, с мокрым от пота лбом. Мысли его по-прежнему путались.

— Прости, пригласил тебя, а сам как свинья… Лида… Ника… еще и с работы вот-вот попросят… будет Лидке к приезду замечательный сюрприз.

— Не вешай носа, со временем все образуется. Ладно, я пойду, — стал прощаться Николай. — А ты приляг, отдохни.

Но его другу было не до отдыха. Валентина мутило. Закрыв за Николаем дверь, он, шатаясь и придерживаясь за стены, прошел на кухню. Увидел: в бутылке на столе еще оставалось на палец «Старки». Ощутив непреодолимую тошноту, он ринулся в ванную, и едва успел наклонить голову над унитазом…