На распутье - [82]
— Достойный есть князь Василий Васильевич Голицын, — заметил Прокопий, прохаживаясь среди расступившихся дворян и стрелецких начальников.
— Голицын прямит королю и сыну его, — бросил кто-то, — он по рукам и ногам опутан шляхтой.
— Нам всем Бог судья, — сказал Прокопий, закрывая совет.
…Дела шли надо бы хуже, да некуда. Изолгавшийся царь Василий всем стал поперек горла. Его двуличие аукнулось погибелью всего святого, что берег и копил веками русский народ. Авраамий Палицын, знаменитый келарь Троицкого монастыря, муж зело глубокого ума, вещей прозорливости, горячо любящий землю Русскую, скорбел над бедами России.
Келарь Авраамий ходил по келье туда-сюда. Огонек лампады беспокойно метался. Через порог шагнул вернувшийся им посланный монах.
— Ну, что там? — спросил с нетерпением Палицын.
— Худо! Царь велел насильно брать из Троицкого монастыря драгоценности для уплаты иноземцам. Побрали все, до последнего платка, которым утирали слезы многострадальные сидельцы.
— Этим поступком царь Василий лишь умножит число врагов своих, их у него и без того было чересчур много. А коли сведут Шуйского — жди новых бед: продажные бояре кличут на престол Сигизмундова сына. На князя Мстиславского надежда невелика. Первый позовет Владислава. Знатен боярин, да не радеет за землю Русскую. Ах, Матерь Пречистая, святый Боже, что деется! — Старец схватился за голову.
…Семнадцатого июля 1610 года Захар Ляпунов получил из Рязани от брата Прокопия письмо, где говорилось: «Шуйского все клянут и ненавидят», без раздумья отправился в дом Ивана Никитича Салтыкова, подбив по дороге верных людей, князей Засекина, Хомутова, Тюфякина. Иван Никитич, заметно набравший в теле, вышел из внутренних покоев.
— Идем скидывать Шуйского! — поторопил хозяина Ляпунов. — Покуда гетманы не вошли в Кремль. А ежели промедлим, видит Бог, войдут. Чего ты раздумываешь?
— Горячишься ты, Захар. Молод еще. Погоди — оденусь. Дело нешуточное… А вдруг провалится? Во дворец сразу лезть зело опасно.
— Верно. Сперва идем к патриарху Ермогену, опередим царевых прихвостней. Не то они перехватают нас. Идти в Замоскворечье с толпою, дабы не дать выступить полкам.
Спустя немного времени двое здоровенных стрельцов поволокли за Серпуховские ворота патриарха. Гермоген упирался, кричал боярам:
— Алчные волки, Россию губите! Прокляну!
Верных Шуйскому бояр посадили под стражу.
Тут же, у Серпуховских ворот, собрали духовенство, земство и разный народ. Василий Голицын заговорил прямо с коня:
— Пускай во дворец идут бояре Воротынский с Шереметевым. Бить челом Василию: да оставит он царство! Ан нет — так сгоним силой…
Через час бояре воротились ни с чем. Шереметев озлобленно бросил:
— Сойти волею не хочет.
— А не хочет — так горе Шубнику! — крикнул угрожающе Захар. — Мы с ним побаим другим языком!
Заговорщики, предводительствуемые Захаром Ляпуновым, без промедленья двинулись в Кремль.
Хомутов с товарищами уже ждали их около Красного дворцового крыльца. Охранные стрельцы и рынды, сунувшиеся было отгонять толпу, попрятались. Шуйский на испуганный крик царицы, пристегнув к поясу нож, мешковато двинулся к лестнице. Лицо его сделалось под цвет серого камня, челюсть отвисла — он был жуток в эту минуту.
Рослый Захар угрожающе навис над царем, выговорил с угрозой:
— Положи посох царский! Долго ли еще за тебя кровь христианская будет литься? Сойди с царства! Не то — скинем!
Шуйский выхватил нож:
— Как смеешь мне это говорить?!
Хомутов стал пятиться к дверям… Шепнул:
— Уходим отсюда, пока целы!
Ляпунов, подрагивая ноздрями, хладнокровно придвинулся ближе:
— Не запужал, царь-батюшка! Возьмем за бока — запросишь чуру!
Салтыков добавил:
— Мы ведь тебя подобру просим.
Захар на крыльце ухватил за кафтан Салтыкова:
— Надо кончать дело, Иван! Объявим народу!
— А кто нас поддержит?
— Теперь назад хилиться поздно. А ну, живо на площадь, не то упустим время! — Ляпунов первым метнулся туда, понесся мимо монастырских ворот.
…На Красную площадь гуртом повалил посадский люд.
Ляпунов, Хомутов и Салтыков взошли на Лобное место. Сюда же меж раздвинувшихся людей поспешал старец-патриарх. Гермоген жег глазами зачинщиков:
— Вы пошто, окаянные, смутьяните? В такое-то время?!
Захар Ляпунов злобно крикнул:
— Не лезь, владыко, в мирские дела!
— Не учините смуту, пока не изгнали королевских гетманов и латынь из Московии! — увещевал патриарх.
— Вся смута от рябого лгуна, владыко, — крикнул Салтыков.
Гурьян Микиткин сунулся к боярину, вперил в него неверящие глаза.
— Ты сам-то, боярин, кому служишь? Своим али прямишь под поляков?
Салтыков побагровел:
— Молчи, холоп!
— Холопы, да не твои! — не полезла за словом в карман стоявшая за Гурьяном Улита.
Народу сбилось — негде ткнуть пальцем. Тогда Захар Ляпунов, разъяренный, зычно бросил в толпу:
— Льется море крови, и на том вина Шуйского! Нехай сходит с царства по доброй воле!
— Сгоните царя Василия, а кого изберете? Королевского щенка Владислава? — вопрошал Гермоген.
— Изберем своего царя, — ответствовал Хомутов. — Гнать рябого Шубника!
В разных концах табора истошно закричали:
— Вся беда от Шуйского. Мы его не хотим на царстве!
Снова отправили свояка Шуйского — князя Воротынского. Царю Василию ничего не оставалось, как повиноваться.
В настоящий сборник вошли повести и рассказы Леонида Корнюшина о людях советской деревни, написанные в разные годы. Все эти произведения уже известны читателям, они включались в авторские сборники и публиковались в периодической печати.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.