На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь - [420]

Закончив осмотр левого двигателя, мотористы решили запустить его, чтобы проверить в работе. Фыркнув пару раз, мотор ровно заурчал, раскручивая винт, а когда газ прибавили, вдруг сердито загудел, а пропеллер превратился в прозрачный круг.

Валя, зачарованно смотревшая на священнодействия ремонтников, вдруг отпрянула, испуганно ойкнув. Когда-то в далеком детстве отец взял дочку на аэродром, и пока он беседовал с авиаторами, она подошла к самолету с работающим двигателем и с любопытством рассматривала прозрачный блестящий круг, прилепленный к носу машины. Девочку так тянуло потрогать этот кружок, но в то же время какое-то смутное беспокойство останавливало от того, чтобы погладить загадочный диск. Несколько раз Валя осторожно протягивала к «стеклянному» кругу указательный пальчик, но так и не осмелилась его потрогать, о чем потом немного жалела. Лишь когда она стала взрослее, то поняла, что могла запросто остаться без пальца, и с тех пор Валя невольно поеживалась, а внутри у нее все холодело при воспоминаниях о крутящемся пропеллере. Вот и сейчас она машинально отступила на шаг назад, но ее вдруг остановила тяжелая рука, легшая девушке на плечо.

– Не бойся, видишь под колесами колодки, машина никуда не укатится, – заверил Валю спокойный уверенный голос.

Обернувшись, девушка уперлась взглядом в меховой комбинезон, а, задрав голову, увидела веселые задорные глаза.

– Младший лейтенант Хребтов, штурман экипажа, – представился незнакомец.

Валя машинально поправила ремень, одернула ватник, сдвинула шапку и попробовала официально доложить:

– Медсестра амбулатории Валентина Козлова.

Штурман дружелюбно улыбнулся в ответ:

– Рад знакомству. А ты никак в стрелки-радисты пришла проситься?

– А что, можно? – не поверила девушка. – И у вас разве бортстрелков не хватает?

– Хватает, – заверил Хребтов. – Конечно, потери у стрелков очень высокие – и бронеспинки у них нет, и холод в кабине радиста стоит лютый, так что обморожения зимой очень часты. Но желающих заменить их всегда имеется в достатке – большинство механиков и оружейников постоянно пишут рапорты и просятся в полет. Девушек, правда, у нас в летном составе пока не было, но в некоторых полках, как я слышал, радистки иногда все же добиваются назначения в экипаж.

– Но я-то не связистка, – огорчилась Валя. – Не то что на рации, даже на телеграфе или коммутаторе работать не умею.

Девушка с сожалением посмотрела на люковую пулеметную установку, стрелять из которой ей не суждено, и снова перевела взгляд на штурмана. В свои пятнадцать лет Валя на парней еще не заглядывалась, однако в этом младшем лейтенанте угадывалось что-то родное и близкое. Да и сам Хребтов за время учебы в штурманском училище постоянной подругой обзавестись не успевший, смотрел на маленькую худенькую девочку с нескрываемой симпатией.

– Шумно тут, – вдруг смутился младлей, искоса бросив взгляд на мотористов. – Давай отойдем.

Парочка отошла подальше от самолета, продолжавшего гудеть двигателем, и остановилась под деревом. Штурман потянулся было за портсигаром, но, вспомнив, что малышке курить еще рано, с сожалением положил папиросы обратно в карман.

Валя не раз встречала военных и в своем доме, и у отца на службе, и примерно представляла, на какие темы они любят беседовать. Но сейчас девушка растерянно молчала, не зная, о чем говорить с летчиком. Но вдруг она вспомнила, что пришла на аэродром поглазеть на самолеты, и её растерянность сразу исчезла:

– А бомбардировщик-то у вас новый, ни одной латки нет, – заметила Валя.

– Верно, только неделю как с завода перегнали, – подтвердил штурман. – На «петляковы» наш полк перевооружили еще в сентябре, заменив устаревшие СБ, но из первоначального состава авиапарка осталось меньше половины машин. К счастью, промышленность постепенно наращивает темпы производства, и потери своевременно восполняются. А ведь осенью ходили слухи, что московские авиазаводы хотят эвакуировать. Как бы тогда упал выпуск самолетов, даже подумать страшно.

– Согласна, – тихо подтвердила Валя, вспомнив ужасы эвакуации. – Даже для одного человека эвакуация – это катастрофа, а для целого завода и подавно. Ведь это значит демонтировать горы оборудования, вывезти опытные и полусобранные машины, а потом заново налаживать производство! Это сколько же времени уйдет? Опять-таки семьи рабочих тоже нужно перевозить в другой город и там их где-то расселять. К тому же при очень плотном подселении получится не житье, а одна маета. Да и все равно рядом с заводом всех поселить не сумеют, и придется авиасборщикам ходить на работу за десяток километров, да еще по морозу. Ну какое может быть производство в таких условиях?

– Вот-вот, – подтвердил Хребтов. – Если бы авиационные предприятия эвакуировали, то не было бы у меня в кабине крупнокалиберного пулемета Березина, а стоял бы, как на старых моделях «пешек», ШКАС винтовочного калибра. «Гуманное оружие», так у нас его называют. Против бронированного «мессера» он откровенно слабоват. Да и вообще, я чувствую, что не только бы пулемета не увидел, но и самолета тоже. Ведь благодаря тому, что заводы остались в Москве, самолетный парк к зиме значительно вырос, а значит, возникла необходимость укомплектовать экипажи летчиками и штурманами. В противном случае я бы так и остался в запасном полку, а в строевую часть попал бы не скоро. Но к счастью, как видишь, полк укомплектован машинами полностью.