На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь - [421]

– Как это полностью, – округлила глаза девушка. – Извините, товарищ Хребтов, но я выросла семье военного и с детства привыкла читать армейские газеты. В бомбардировочном полку положено иметь шестьдесят самолетов, а у вас прилетело двадцать три машины, не считая связного У-2.

– Шестьдесят бомберов по штату еще до войны было, – беззлобно рассмеялся Хребтов. – А с июля вышел приказ формировать по три эскадрильи.

– Все равно не хватает, – упрямо нахмурилась Козлова.

– А с августа, – назидательным тоном продолжал штурман, – приказано укомплектовывать полки двадцатью самолетами – две эскадрильи по девять машин плюс звено управления. Так что у нас полный комплект, и еще три «пешки» остались в резерве.

– Понятно, – кивнула Валя. – А почему у вас самолет белый, а остальные зеленые? Отчего их не перекрасили, краски нет?

– Побелить известкой нетрудно, но скорость машины снизится, – с видом бывалого летчика покровительственно разъяснил очевидную вещь младлей.

– А еще я слышала, что одни самолеты легко взорвать, а другие трудно поджечь, хоть сотню пуль в них всади. А ваши Пе-2 как? Легко горят?

– Тут, конечно, есть, чему гореть, но что касается баков, то ребята, летавшие на задание, говорят, что они надежные. Пробоины от пуль и осколков протектор затягивает. А чтобы пары бензина в баках не взорвались, в них и в соседний отсек накачивают азот. Это…

– Я что, по-твоему, химию в школе не учила? – возмутилась Валя, надув губки. – Восьмой класс успела закончить, и неорганическую химию мы проходили. Азот – это нейтральный газ, и горение в его среде невозможно. Только я не пойму, как вы азот в полевых условиях производите.

– А никак, – развел руками штурман, а потом, сообразив, что собеседница перешла на «ты», поспешил назвать свое имя: – Борис.

– Валя, то есть Валентина, – растерянно ответила девушка, но из-за морозного румянца, покрывавшего ее щеки, было незаметно, покраснела она или нет. Несколько секунд длилось неловкое молчание, но, наконец, набравшись духу, Козлова протянула штурману руку.

Борис тоже немного смутился, но снял меховую рукавицу и осторожно, словно боясь раздавить, пожал своей лапищей маленькую ладошку.

– Так вот, регулярно доставлять на полевой аэродром азот несколько затруднительно, – продолжил он лекцию. – Поэтому к нам приехала выездная бригада с завода и смонтировала систему «нейтрального газа». Вместо азота в бак теперь закачиваются выхлопные газы. Охлажденные, конечно.

– Это хорошо, – обрадовалась Валя. Было видно, что пожаробезопасность баков ее серьезно волнует. – А почему на твоей машине тянется два антенных провода, а на некоторых самолетах только по одному?

– Одна антенна от передатчика, а вторая от радиокомпаса. Раньше радиополукомпас ставили на всех «пешках», но потом из экономии начали устанавливать только на каждой третьей машине, с расчетом, что на ней будет летать командир звена. Но у моего звеньевого он и так есть, вот мне командирскую машину и выделили.

– А сложно управлять бомбардировщиком? Там же целых два двигателя?

Вопросы так и сыпались один за другим, но штурман отвечал с удовольствием. Роль экскурсовода ему понравилась.

– С одной стороны, машина в полете очень устойчивая. И еще большой плюс – самолет полностью электрифицирован, а значит, усилия для управления требуются небольшие и потому на рули «пешка» реагирует мгновенно. Но вот ошибок Пе-2 не прощает. Взлет и особенно посадка на нем намного сложнее, чем на СБ.

Механики, наконец, выключили двигатель и, недовольные его работой, побежали за техником звена, чтобы тот помог им разобраться с неисправностью. Но молодые люди не спешили возвращаться к машине и продолжали стоять в тени деревьев. Штурман увлеченно рассказывал о своем самолете, найдя в Вале благодарного слушателя, и не замечал, что так и продолжает сжимать ее руку.

– И что приятно, – объяснял Хребтов, завороженно глядя на девушку, – твои глаза такие большие, то есть, – торопливо поправился штурман, – в Пе-2 кабина сравнительно большая. В ней даже в зимнем комбинезоне можно поместиться. Конечно, на штурманском сиденье не так просторно, как у летчика, но все равно достаточно удобно.

Девушка, не удержавшись, тихонько прыснула, представив, как тесно было такому здоровяку, как Борис, в старых СБ. Неудивительно, что габариты кабины для такого богатыря это один из важнейших показателей самолета. Вслух, правда, она спросила о другом:

– А Пе-2, как я тут слышала, пикировщик.

– Так и есть.

– Значит, вы на нем прямо вот так в штопор срываетесь и несетесь к земле, – удивленно распахнув глаза, взволнованно прошептала Валя.

– До этого нашему экипажу еще далеко, – честно признался Борис. – Чтобы обучиться пикированию, пилотам требуется налетать много часов, а у нас и горючего не так уж много выделяют, и моторесурс ограничен. Их едва хватает, чтобы ввести в строй молодое пополнение и переучить летчиков на новую машину, весьма строгую в управлении. В общем-то, тренировки по курсу боевой подготовки у нас проводятся довольно интенсивные, и учебных вылетов мы совершили немало. Но для полноценного овладения техникой пилотирования на Пе-2, да и для развития штурманских качеств, их требуется еще больше. А если говорить о бомбометании с пикирования, то даже на старых самолетах оно доступно пока только бывалым летчикам.