На пути к рассвету - [77]

г) собрать сведения о военных комендантах, старостах района и предателях, где живут, куда ходят и т. д., узнать о расположении комендатур и состоянии их охраны;

д) достать финский паспорт, пропуск на право хождения между деревнями, продовольственные и промтоварные карточки;

е) собрать по нескольку экземпляров распространяемых в районе газет и журналов и доставить их в ЦК КП(б).

Связные ЦК КП(б) должны находиться для выполнения задания полтора-два месяца, за это время они обязаны выяснить возможность засылки в район боевой партийной группы, о чём радировать члену ЦК КП(б) тов. Власову…

…Цели и задачи похода усвоили и обязуемся их точно выполнять», — заканчивая последнюю страницу, прочитал Куприянов. — Подписи есть, всё чин по чину. Когда отправляетесь?

— Нынче ночью отбудем, — ответил Фомин.

— Просьба к полковнику Поветкину не затягивать с присылкой своих разведчиков, — сказал хмуро Андропов.

— Вы уже об этом говорите лично мне два раза, — с обидой в голосе ответил Поветкин. — Мои люди прибудут на «хутор» Родионова своевременно.

— Да, уж ты, дорогой, постарайся, — примирительно сказал Куприянов, глянув на Поветкина. — Раньше уйдут, раньше вернутся. Зима на пороге.

Куприянов вышел из-за стола, обнялся с Фоминым, подошёл к Марийке.

— Поздравляю с орденом, Маша.

— А я вас, Геннадий Николаевич, со званием дивизионного комиссара.

— Молодец, газеты читаешь, — улыбнулся Куприянов и так же, с улыбкой, продолжил: — Идёшь, значит, за вторым орденом? Давай, давай. Как только Юрий Владимирович назвал твою кандидатуру, я сразу одобрил. У вас получится, я знаю, только действуйте осторожно. Нам очень важно знать, что с райкомом. Такие мы надежды на них возлагали… Ты, Фомин, Марию не обижай, помни, она будущий секретарь райкома партии. Кончится война, пошлём её на учёбу. Маша ещё с тебя стружку будет снимать на бюро через пяток лет. Ну что ж, дорогие мои, в добрый час, будем ждать от вас хороших вестей. Радиста не жалейте, давайте ему нагрузочку под завязку. Каждый день — сеанс связи. Вперёд, ребята!

На остров Андропов пошёл вместе с ними, посидел за столом, заботливо накрытым Ниной Лебедевой, выпил за компанию чаю, стал прощаться.

— И без гитары мы что-то нынче, и песня у нас не пошла, — грустно сказала Нина, когда все поднялись из-за стола.

— Машенька, Нина тебя проводит на станцию, а песня за мной. Споём, когда вернётесь, — отозвался Андропов.

— За вами не только песня, но и стихи в мою честь! — звонко выкрикнула Марийка, и глаза её озарились прежним светом. Но свет этот сразу погас, и Андропов нахмурился.

— Я всё знаю, Мария, — вздохнул он. — Видишь, какая вам выпала доля. Родись ты на два года позже — сидела бы себе спокойно с куклами в деревне Решма.

— Обиднее слов не могли придумать? А кто про Данко говорил мне вчера, кто хотел быть вместо Фомина?

— Да, говорил и сегодня скажу снова — легче самому идти, чем посылать, а затем ждать, ждать.

Нахохлившись, как большая ночная птица, Андропов открыл дверь и произнёс уже с порога:

— Какая печальная чёрная ночь! Кажется, после такой ночи никогда не наступит рассвет. Но он будет. И чтобы приблизить его, вы идёте в самую тьму. Страшная и завидная судьба…

На перроне вокзала дул пронизывающий холодный ветер. Фомин переговорил с помощником военного коменданта, и тот впустил их в тесную дежурку. Марийка молчала. Нина пыталась ей что-то рассказывать, но Мария не слушала.

— Скоро и мой час наступит, — шелестела Нина, — Могикан мне сегодня намекнул: готовь, дескать, экипировку, сходи на склад, в швейную мастерскую. Засиделась я, дальше некуда, перед вами стыдно…

— Кошки скребут на сердце, — прошептала Марийка. — Василёк погиб, а за ним и Ванечка. Плохо мне, сестрица, так плохо, как ещё никогда не было.

— Пройдёт, Машенька, боль утихнет, рана затянется. Так уж наша жизнь повернулась, а то, что шрам на сердце останется, так это не у тебя одной.

— Ниночка, тебе, как родной, скажу — не боялась я ничего никогда, а теперь страх вдруг в душу заполз. Боюсь я — убьют. Как же тогда всё тут без меня будет?

Захукал, задымил за окном паровоз, застучали вагоны. Нина поднялась, надела шапку. Марийка бросилась к ней на шею, стала целовать её в щёки, в лоб, а та неожиданно для себя хлестнула словами:

— Нечего нюни распускать. Мужики вон смотрят. Прощай!

Марийка медленно подняла на плечи по мешку и, пригнув голову, вышла из дежурки.

Утром 22 октября в Кочкоме их встретил не Родионов, а капитан Кретов и повёз на «хутор». На первый вопрос Фомина, где Родионов, он промычал что-то нечленораздельное, на второй — прибыла ли группа разведчиков от Поветкина — помотал головой.

Разведчики объявились лишь через пять дней, за это время выпал снег, и все первоначальные задумки рухнули. Кретов принял решение изменить маршрут, отказаться от пешего перехода, ибо группу сразу бы выдали следы, и спешно начал готовить план переправы подпольщиков на лодках через широкое Сегозеро.

Разведчиков оказалось трое: командир группы сержант Калинин — молодой, быстрый, решительный, из его слов можно было понять, что он уже не раз ходил в тыл, брал «языка», такой же гибкий и разбитной был и его помощник Кудряшов, безусый паренёк с большими розовыми ушами, как позже выяснилось, карел из Петровского района. Радист Афанасьев, добродушный и медлительный, был постарше, с 1908 года — одногодок Фомина, что сдружило их буквально за один первый день. Марийка обрадовалась этому и теперь спокойно примкнула к молодым — при этом Калинин сразу заявил, что он с Кудряшовым берёт над ней шефство. Марийка теперь садилась с ними за один стол в столовой, на занятиях по шифровальному делу, подбила сходить на стрельбище, выпросив перед этим у Кретова две горсти патронов. На стрельбище она не ударила в грязь лицом, и разведчики окончательно приняли её в свою компанию.