На пути к плахе - [31]

Джиффорд произвел далеко не благоприятное впечатление на Бабингтона; но когда он вкратце описал всю свою предшествующую деятельность, то Бабингтон не мог сомневаться, что иезуит посвящен во все детали заговора. Поэтому он сообщил иезуиту о своих намерениях и спросил о том, как бы можно было их исполнить.

Тот на короткое время задумался, а затем воскликнул:

– Знаю!.. Во время моих попыток вступить в сношения с людьми в Чартлее я заметил, что каждую неделю в определенный день туда привозят бочку пива.

– Подобные поставки делаются очень часто, но все предметы, проходящие этим путем, подвергаются тщательному досмотру.

– Конечно. Но в пиве можно переслать письмо так, что его не заметят. Разрешите мне только попробовать. Сначала произведем маленький опыт. Можно?

– Ну, что же, попытайтесь!

Джиффорд направился переодетым к пивовару, который, по его сведениям, доставлял пиво, подкупил одного из рабочих, и тот, доставив пиво, должен был обратить внимание смотрителя винного погреба королевы на втулку, которой была закупорена бочка.

В этой втулке было вложено письмо на имя Ноэ, секретаря Марии Стюарт; в письме не было ничего особенного, но просили сообщить таким же способом, возможен ли и в дальнейшем этот путь для передачи корреспонденции.

Ответ не замедлил последовать, и Джиффорд отправился с ним к Бабингтону. Тогда последний переслал Ноэ шифрованное письмо, в котором сообщал о намерениях и планах, питаемых приверженцами королевы.

И на это письмо тоже пришел ответ, так что Бабингтон не замедлил переслать новоизобретенным путем самые важные из тех писем, которые накоплялись в течение этого времени для Марии Стюарт.

На последние Мария ответила лично. Хотя ее письмо и было адресовано на имя Моргана, но в сущности предназначалось для сведения всех ее приверженцев. Между прочим она написала:

«Берегитесь – очень прошу вас об этом – мешаться в такие дела, которые позднее станут вам в тягость и только увеличат подозрения, питаемые против вас. Что касается меня, то в настоящий момент я имею основания не сообщать об опасности, которая грозит в случае раскрытия дела. Мой тюремщик ввел такой строгий и педантический порядок, что я не могу ничего принять или отослать без его ведома».

Вообще все письмо было полно уговорами отступиться от задуманного.

Между прочим, необходимо отметить, что с самого начала этого обмена письмами Марии была предоставлена большая свобода, а Полэт стал притворяться более приветливым. Но Мария Стюарт должна была бы совершенно переродиться, чтобы в самом непродолжительном времени не кинуться на всех парусах в самый водоворот заговора. Каждую неделю вышеописанным путем письма шли в Чартлей и обратно. Мария была в курсе всего происходящего и затеваемого ее приверженцами; ей даже представилась возможность лично руководить всем делом из тюрьмы.

Мы уже упоминали, что заговорщики собирались на заседания, где обсуждались дальнейшие шаги. Одно из самых важных заседаний состоялось в первых числах июля в загородном доме Бабингтона, и тут было решено, что освобождение Марии Бабингтон возьмет на себя; с этой целью он купил имение Лихтфилд, находившееся в непосредственной близости от Чартлея.

На этом же заседании были намечены люди, обязанностью которых будет убить Елизавету. Это были: Джон Саваж, Патрик Баруэль, родом ирландец, Джон Черсик, Эдуард Абингтон, Чарльз Тильнай, Чидьок Тичборн.

На других была возложена миссия отправиться в провинцию, чтобы поднять там знамя восстания. Это были: Эдуард Виндзор, Томас Салисбэри, Роберт Гейдж, Джон Тауэрс, Джон Томас, Генрих Дэн и пр. К числу этих заговорщиков принадлежал также и Суррей.

К числу представителей высшей английской аристократии, готовых по первому знаку подняться за Марию Стюарт, принадлежали: сын герцога Норфолка, граф Арундель, Томас и Вильям Говарды, граф Нортумберленд, лорд Дакр, лорды и графы Стрэндж, Дерби, Сэнлей, Монтэдж, Комптон, Морлей и прочие, а всего – тридцать девять человек.

Помощь, обещанная Филиппом Вторым, тоже начинала казаться теперь больше, чем простым обещанием; он готовился к экспедиции в Англию, а одновременно с этим шотландские отряды тоже готовились к набегу в Англию.

Участие Бабингтона в заговоре против Елизаветы можно по справедливости назвать большой глупостью. Но руководительство заговором было очень разумным и могло бы даже обеспечить успех, если бы все шло так, как должно было идти, если бы были сдержаны все обещания и, наконец, если бы не было измены. А последняя таилась в лице одного из членов того общества, среди которого вращался, как мы говорили выше, Баллар, или полковник Форсо, как он назывался в Лондоне.

Вообще Баллар был очень странным человеком. Будучи одет в священническую рясу и сдерживая себя строгими тисками монашеского долга, он легко вводил в обман кого угодно. Но, будучи одет в военный мундир и стараясь жизнью, нравственностью и привычками подражать разнузданным нравам военных, он как-то терял власть над собой, так что даже не особенно дальновидный Саваж мог насквозь видеть его; и это-то заставляло Бабингтона доверять ему несравненно менее того, сколько нужно было для успеха дела. Так, например, Баллар был исключен из числа тех, которые собирались в загородном доме Бабингтона на совещания, и он, считая себя одной из важнейших фигур заговора, был очень обижен этим.